Добыча золотого орла. Пророчество орла

Катон понимающе кивнул: по правде говоря, для них обоих жизнь еще в недавнем прошлом была легче и проще. В ту пору, когда Макрон был его командиром, Катон учился у старшего товарища правилам армейской жизни и всему, что должен уметь центурион, и при этом юношу не тяготило бремя реальной ответственности. Конечно, оптион тоже командир, и бывало, обстоятельства вынуждали Катона принимать самостоятельные решения. Он вполне успешно с этим справлялся, однако знал, что в конечном счете за все, касающееся центурии, отвечает центурион. Теперь он сам стал центурионом, а значит, был в ответе не только за себя, но и за всех подчиненных. И ведь нельзя сказать, чтобы он не справлялся с новыми обязанностями: претензий к нему пока никто не предъявлял, но и сам он был достаточно требователен к себе. Уж во всяком случае, отдавал себе отчет, что его долговязая мальчишеская фигура не лучшим образом сочетается с доспехами и должностными регалиями центуриона.

— Как справляется Фигул? — поинтересовался Макрон по пути к большому квадратному шатру в центре расположения Третьей когорты. — До сих пор не пойму, с чего это ты выбрал его в оптионы. Спору нет, парень он храбрый, в драке не пасует, но в остальном, по-моему, несносный зануда.

— Да нормально он справляется, — буркнул Катон.

— Правда? — недоверчиво пробормотал Макрон. — Неужто и со счетами сам справляется? И с прочей хреновой писаниной?

— Ну я… это… порой даю ему наставления.

— Наставления даешь, вот как? Скажи уж сразу, что буковки показываешь — тоже мне, нашел грамотея.

Катон опустил голову, пряча хмурое лицо. По существу, Макрон был абсолютно прав — Фигул плохо подходил на должность заместителя командира. Он и собственное имя мог написать с большим трудом, а уж когда речь заходила о цифрах, то вряд ли мог пойти дальше подсчета своих скромных сбережений за первый год службы в легионе. Но при всем этом Катон не колеблясь выдвинул его на командную должность. Они были почти ровесниками, к тому же Катону очень хотелось видеть перед собой в строю знакомое лицо. Большинство товарищей по оружию, с которыми он начинал службу в центурии Макрона, сложили головы или вышли в отставку, получив увечья. Уцелевших распределили по разным подразделениям, смешав с пополнением, составившим основу обновленной когорты. Так и вышло, что выбор Катона пал на Фигула.

«И ведь не сказать, чтобы малый был лишен достоинств», — порой мысленно оправдывал себя молодой центурион. В Фигуле угадывалась галльская порода: высокий, широкоплечий, он мог помериться силами с кем угодно, хоть в легионе, хоть среди местных. И, что еще важнее, был добродушен, имел простой нрав и прекрасно ладил с личным составом, что делало его неплохим посредником между молодым центурионом и рядовыми бойцами. К тому же Фигул, как и сам Катон, был полон рвения и решимости доказать, что достоин нового назначения. Все бы ничего, да только попытки привить Фигулу хотя бы элементарные навыки ведения счетов и реестров превратились для Катона в сущее мучение. Причем он отчетливо понимал: если ему не удастся исправить положение, значит он по собственной глупости неминуемо возложит на себя еще и часть обязанностей оптиона.

— Ты мог бы его заменить, — сказал Макрон.

— Нет, он справится, — упрямо заявил Катон.

— Ну смотри. Это твое решение, парень.

— Вот именно. Это мое решение. И прошу тебя, Макрон, кончай вести себя так, будто ты мне заботливый папочка.

— Ой, да пожалуйста! Пожалуйста! — Макрон поднял руки, словно сдаваясь. — Слóва больше не скажу.

— Вот и хорошо.

— Давай о другом: что ты думаешь о нашем командире Максимии?

— Да я слишком мало его знаю, чтобы судить. Вроде бы свое дело он знает. Суров по части муштры и придирчив, ну да что тут поделаешь.

Макрон кивнул:

— Да, это командир старой школы. Ему важно, чтобы ни один ремень не болтался, все пряжки были застегнуты, оружие и доспехи надраены до блеска, он нигде ни пятнышка, ни пылинки не потерпит. Такие ребята — хребет армии.

— А откуда он, где раньше служил? — поинтересовался Катон, глядя на собеседника. — Ты о нем с кем-нибудь говорил?

— Да так, перемолвился парой словечек с Антонием. Он прибыл с тем же пополнением и знает Максимия еще по службе в Гесориакуме.

— Ну и что он говорит?

— Да почти ничего. В центурионах Максимий уже почти десять лет, служил по всей империи, а до того вроде бы состоял в преторианцах. Несколько лет прослужил там и перевелся в легионы. — Макрон покачал головой. — Вот этого я, хоть убей, не понимаю: какой дурак по доброй воле уходит из гвардии! Там и жалованье выше, и снабжение поприличнее, и лучшие таверны и бордели Рима всегда под рукой. Красота!

— Слишком много хорошего — это уже плохо, а?

— Чего? — удивился Макрон. — Это ж надо такую чушь сказануть. Небось ты не сам это придумал, а, бьюсь об заклад, кто-то из этих твоих хреновых философов. Нет уж, приятель, что хорошо, то хорошо. Хорошего много не бывает, и чем его больше, тем лучше. Поверь мне.

— Да ты, Макрон, прямо эпикуреец.

— Это еще что за?..