Добыча золотого орла. Пророчество орла

Ответа не последовало, да и не требовалось, достаточно было взглянуть на унылые, отчаявшиеся лица командиров. Тем временем позади них Туллий провел отделение легионеров через оставленный беглецами пролом в частоколе. Бойцы в полном вооружении съехали по склону в ров и двинулись по следам, оставленным на дне, к углу лагеря.

Веспасиан покачал головой:

– Плохо дело, центурион Максимий. Мало того, что ты сам провалился в дерьмо по самые яйца, так еще и меня за собой тянешь… Спасибо, удружил.

Сказать на это Максимию было нечего. От извинений толку никакого, они только усугубят бремя позора, лежавшее на его плечах. Поэтому он молча смотрел на легата. Тот отвернулся и взобрался на коня. С высоты седла Веспасиан с презрительной усмешкой уставился на центурионов:

– Я доложу о случившемся командующему, пока он не отправил сюда из-за реки когорты, назначенные присутствовать при казни. У меня почему-то возникли сильные сомнения в том, что Авл Плавт воспримет новости спокойно. Вам лучше привести дела в порядок.

Веспасиан развернул коня, выехал за ворота и поскакал по грязной дороге, направляясь к главному лагерю. Штабной эскорт последовал за ним. Когда они огибали угол легионного лагеря, отряд конных разведчиков галопом промчался в другом направлении. Развернувшись, они поскакали в промежуток между двумя лагерями, туда, где Туллий и его команда прослеживали путь беглецов через покрытую высокой травой равнину к дубовой роще. Потом внимание Макрона привлекло движение на пологой возвышенности, что виднелась за главным лагерем, и, приглядевшись, он увидел темные фигуры кавалеристов другого отряда. Они галопом скакали вверх по склону, развернувшись веером, чтобы проверить западное направление.

– Будем надеяться, что они быстро найдут Катона, – пробормотал Феликс. – Как думаете, в каком направлении они могли двинуть?

– На запад, – уверенно заявил Антоний. – Или на юго-запад. Это единственное, что имеет смысл.

– Какой смысл в том, чтобы пробираться в самое сердце вражеской территории? Ты в своем уме? – буркнул Феликс, покачав головой.

– А что им еще остается? Если двинутся на восток, их либо перехватят наши, либо выдадут союзные нам племена. К тому же на западе раскинулись непролазные топи. Лучшее место, чтобы спрятаться.

– Дерьмовое место! Сунуться туда – это все равно что добровольно отдаться в руки Каратаку, а ты знаешь, что он и его шайка делают с пленными римлянами.

– А я утверждаю, что для них это лучший выбор, – твердо заявил Антоний и повернулся к Макрону. – А ты как считаешь?

Макрон молча уставился на него, потом как бы между делом проводил взглядом всадников, уже исчезавших за гребнем холма позади главного лагеря. Прочистив горло, чтобы не выдать терзавшего его изнутри страшного беспокойства, центурион промолвил:

– На запад. Согласен с тобой, для них это лучший выбор. Я бы сказал, единственный шанс.

Не согласный с этим Феликс раздраженно хмыкнул и повернулся к Максимию.

– Ну а ты, командир? Что ты думаешь?

– Думаю? – Максимий глянул на него с отсутствующим выражением, потом нахмурился. – Что я думаю? Я думаю, ни хрена это не важно, в какую сторону они направились. Главное, совершилось преступление, и оно затронуло каждого из нас. Случившееся исковеркает послужной список каждого командира этой когорты, словно ужасный шрам. Вот что я думаю.

Он смотрел по очереди на троих центурионов, горестно кривя губы. Последним, на ком остановился его взгляд, был Макрон.

– И вот что еще я думаю. Если сумею выявить того, кто помог им удрать, я с него живьем кожу сдеру. Причем собственноручно.

Глава 23

– Придется оставить его, – тихонько промолвил Катон.

Фигул покачал головой:

– Нельзя. Если они его поймают, то заставят говорить. А потом казнят.

Оптион умолк и оглянулся на легионера, который сидел на камне возле речушки и поглаживал вывихнутую лодыжку. С этого самого камня, мокрого и скользкого из-за дождя, он некоторое время назад и упал. Один неверный, слишком поспешный шаг, и вконец вымотанный солдат полетел на землю, получив тяжелейший вывих, такой, что, попытавшись встать и перенести вес на поврежденную ногу, заорал от боли. Стало ясно, что идти дальше он не сможет. Рассвет застал их, по прикидкам Катона, чуть дальше чем в восьми милях от лагеря, а стало быть, до кромки болот оставалось еще миль шесть. Не приходилось сомневаться, что легат вышлет конницу на их поиски, как только будет достаточно светло, чтобы видеть следы. Чтобы улучшить шансы на спасение, следовало припустить бегом, а раненый и ковылять-то не мог. А понести его означало существенно замедлить движение и подвергнуть дополнительному риску жизни всех остальных.