Добыча золотого орла

Какое-то движение, замеченное боковым зрением, привлекло его внимание. Веспасиан повернулся и бросил взгляд за вал, туда, где Третья когорта его легиона закончила демонтаж временного лагеря и теперь строилась в походную колонну. За передней центурией следовала знаменная группа, затем еще четыре центурии, потом маленький обоз и тыловое охранение. Менее четырехсот человек. По сравнению с огромными маршевыми колоннами, которые только что выступили в поход на том берегу Тамесис, когорта казалась совсем маленькой, и Веспасиан взирал на нее со смешанным чувством сильной неприязни и надежды. Воины запятнали репутацию его легиона, и лишь их гибель могла стереть это пятно позора. Или гибель, или великий подвиг, который оправдал бы их в глазах товарищей по легиону и всей армии. В этом и коренилась надежда: в любом случае неприятная проблема Третьей когорты будет решена. Веспасиан почти наверняка знал, что, если его план сработает, Каратак выйдет из своего убежища и заглотит приманку, Максимий и его бойцы будут безжалостно уничтожены задолго до того, как их товарищи захлопнут ловушку, в которую заманили врага.

Некоторое время легат смотрел на центурионов, которые выравнивали ряды подразделений, а потом занимали места во главе своих центурий. Командир когорты провел последнюю проверку готовности, после чего присоединился к знаменной группе, сложил руки чашечкой и поднес ко рту. С того расстояния, на котором находился Веспасиан, приказ Максимия был едва слышен, однако колонна моментально пришла в движение.

* * *

– Командир, а командир, – промолвил, обращаясь к Макрону, его оптион, кивком указывая на лагерь. – На нас никак легат смотрит.

Повернувшись, Макрон увидел на смотровой вышке фигуру в золотистой, сверкающей на солнце тунике и наброшенном на плечи алом плаще. Даже издалека легата можно было легко узнать по большой голове и бычьей шее.

– Чего он теперь-то хочет? – пробормотал оптион.

Макрон издал тихий, горький смешок.

– Просто вышел удостовериться, что от нас отделался.

– Чего? – Оптион резко повернулся к Макрону, и центурион тут же пожалел о своей неосторожности. Он воззрился на оптиона.

– А ты что думал, Сентий? Старина так хорошо к нам относится, что вышел помахать нам на прощание ручкой?

Оптион покраснел и, бросив взгляд через плечо, крикнул:

– Выровнять ряды! Вы же легионеры, а не какие-то засранцы из вспомогательных сил!

Макрона эта попытка Сентия замаскировать свое смущение ничуть не обманула, но мешать помощнику наводить порядок он не стал. В том, чтобы не давать солдатам расслабляться, никакого вреда нет. К тому же, пусть и опозоренные, они все равно оставались легионерами, и Макрон сам был намерен не позволять им об этом забыть. Кроме того, его серьезно тревожило их будущее, и не только потому, что когорте предстояло вызвать опасность на себя. Тут как раз ничего необычного не было, это просто часть солдатской работы. Вчера вечером Максимий изложил командному составу когорты суть поставленной задачи со столь невозмутимым видом, словно речь шла лишь о возможности сурово посчитаться с родичами тех туземных воинов, которых командир когорты обвинял в подрыве своей репутации. Да, много крови прольется после того, как Третья когорта явится в маленькую мирную долину, раскинувшуюся рядом с болотом. И не только из-за бойцов когорты, подумалось Макрону. Если Катон и его товарищи попадут в руки бриттов в то время, когда когорта примется за свою кровавую работу, туземные воины наверняка сочтут необходимым предать каждого пленного римлянина долгой и мучительной казни.

Когда когорта уныло маршировала по туземной тропе, ведущей на запад, Макрон оглянулся назад, на укрепленный лагерь. Центурион поневоле задумался, не последний ли это взгляд, брошенный им на Второй легион, а уж в том, что никогда не увидит Катона живым, Макрон был почти уверен. Преследуемый своими и пытающийся спрятаться от врагов, неопытный юнец рано или поздно будет обнаружен или теми, или другими. И тогда ему предстоит или смерть с мечом в руке в ходе короткой, кровопролитной стычки, или неизбежная казнь. Вероятно, решил центурион, он уже мертв. В таком случае он, Макрон, скоро встретится с ним среди теней, на том берегу Стикса.

Глава 27

– Ночью умер Гонорий, – пробормотал Фигул, присев на корточки рядом с тлеющими остатками походного костра. Катон напротив него сидел на давным-давно упавшем, покрытом лишайником и ярко-желтыми грибами, древесном стволе. Центурион кутался в батавский плащ и изо всех сил старался не дрожать.

– Ну, он из них последний.

– Так точно, командир.

Фигул кивнул, протянул руки к серому пеплу и слегка улыбнулся, чувствуя, как согреваются пальцы.

– Нас осталось двадцать восемь.