Добыча стрелка Шарпа

Шестьдесят пар глаз уставились изумленно на Шарпа, но никто не произнес ни звука, боясь получить оплеуху или удар плетью. Шарп тоже молчал. Оглядывая помещение, вдыхая запах смолы, он пытался отогнать накатившие воспоминания. Он не был под этой крышей двадцать лет. Двадцать лет. Но запах остался прежним. Запах смолы, страха и протухшей еды.

Лейтенант шагнул к столу и принюхался к супу.

– С луком и ячменем, сэр.– Увидев серебряные пуговицы, саблю и черные галуны, женщина неуклюже поклонилась.

– А по-моему, только тепленькая водичка,– сказал Шарп.

– Лук и ячмень, сэр.

Шарп взял кусочек хлеба. Твердый как камень. Или корабельный сухарь.

– Сэр? – Женщина протянула руку. Она заметно нервничала.– Хлеб у нас на счет.

Шарп бросил кусок на деревянную доску. Его так и подмывало устроить какое-нибудь представление, но что толку? Опрокинуть котел – дети останутся голодными, бросить хлеб в суп – тоже ничего не даст. Вот Грейс знала бы, что надо делать. Ее голос подстегнул бы их, как удар хлыста,– то-то забегали бы, принесли бы и еду, и одежду, и мыло. Но все это стоило денег, а у Шарпа в кармане лишь бренчала горстка медяков.

– Что это у нас здесь? – загремел голос от двери.– Что нам принес восточный ветер?

Дети съежились и притихли, а женщина у стола отвесила еще один поклон. Шарп обернулся.

– А вы еще кто такой? – требовательно вопросил мужчина.

Джем Хокинг. Дьявол во плоти.

Впрочем, по виду и не скажешь. На улице Джема Хокинга вполне можно было принять за преуспевающего фермера из Кента. Годы выбелили волосы, клетчатая жилетка туже обтягивала выпирающий живот, но в остальном он выглядел прежним: здоровенный верзила с широкими плечами, толстыми ногами и плоским, как лопата, лицом. Под кустистыми бакенбардами отвисали пухлые щеки, на золотой цепочке позвякивали с десяток печатей, высокие ботинки сияли, темно-синий сюртук был отделан бархатными манжетами, а черную лакированную трость украшал серебряный набалдашник. Это был Хозяин, и на мгновение Шарп онемел. Воспоминания захлестнули его, и в этих воспоминаниях жестокость шла рука об руку со страхом. Ни двадцать лет, ни офицерское звание не смогли стереть тот страх. На мгновение ему даже захотелось в подражание детям вобрать голову в плечи, спрятаться и не дышать, дабы не привлекать к себе внимания.

– Я вас знаю? – строго осведомился Хокинг, пристально, с прищуром всматриваясь в лицо солдата, словно отыскивая в нем знакомые черты. Но память молчала, и он лишь растерянно покачал головой.– Так кто же вы?

– Меня зовут Даннет,– ответил Шарп, воспользовавшись именем однополчанина, испытывавшего к «выскочке» особую неприязнь.– Майор Уоррен Даннет, – добавил он, повышая капитана до очередного звания.

– Майор, вот как? И что же это за форма у вас такая? Красные мундиры знаю, синие тоже видывал, но черных и зеленых, упаси господь, встречать не доводилось.– Отодвигая тростью сидящих на полу детишек, Хокинг подошел ближе.– Форма, значит, новая, а? И не иначе как она дает вам право проникать на территорию прихода?

– Я ищу хозяина,– ответил Шарп.– Говорят, он человек деловой.

– Деловой,– фыркнул Хокинг.– И какое же у вас может быть дело, майор, как не убивать врагов Короны?

– Поговорим здесь? – спросил Шарп, доставая из кармана пенни и подбрасывая монетку вверх.

Она взлетела к потолку, блеснула, провожаемая жадными взглядами изумленных мальчишек, упала Шарпу на ладонь и исчезла.

Другой рекомендации Хокингу и не требовалось. Прочие вопросы могли подождать.

– Сегодня пятница, и у меня есть кое-какие дела за пределами приюта. Выпьете со мной эля, майор?

– С удовольствием,– соврал Шарп.

А может, и не соврал, потому что был зол и месть представлялась ему удовольствием. Мысли о мести на протяжении двадцати лет заполняли его сны. Он еще раз взглянул на библейское изречение над кафедрой. Интересно, задумывался ли когда-нибудь Хокинг о скрытом в нем смысле?

«Наказание за грех ваш найдет вас».

Наверное, если бы задумывался, то уже стоял бы на коленях, шепча слова покаянной молитвы.

Потому что время пришло – Ричард Шарп вернулся домой.

Глава вторая

У таверны не было названия. Не было даже какой-нибудь вывески над входом. Не было ничего, что отличало бы ее от соседних зданий, за исключением разве что некоей ауры благополучия, благодаря которой она выделялась на Винигер-стрит, как попавшая в публичный дом герцогиня. Одни называли ее таверной Мэлоуна, потому что некогда ею владел ныне покойный Бики Мэлоун, другие Уксусной пивной, а третьи заведением Хозяина, поскольку большую часть своих дел Джем Хокинг вел в ее баре.

Мои интересы не ограничиваются приходом, – с достоинством молвил Хокинг.– Я, майор, человек разносторонний.