Добыча

Примерно в то же время, только в другой сторонЗемного шара, в Париже на заседание съехались министры энергетики промышленных стран. Как обычно, Ульф Лантцке, директор МЭА, устроил в своем офисе после ужина неформальную встречу для свободного обсуждения и обмена мнениями перед открытием официального заседания на следующее утро. Настроение присутствовавших было мрачным: усилия МЭА способствовать использованию запасов и не допускать панической скупки большим успехом не увенчались. Представитель МВТП Японии отметил, что выражение „нежелательные закупки“ страдает „неточностью и разные люди понимают его по-разному“. Ажиотаж в закупках, которым особенно отличались японские торговые компании, стал больным местом в тот „вечер виски и сигар“ и вызвал резкие споры.

Когда время уже приближалось к полуночи, граф Этьен д'Авиньон из Бельгии, хорошо известный энергичный комиссар по делам Европейского сообщества, потерял терпение и, пристально посмотрев на японского представителя, резко сказал: „Если вы не утихомирите свои торговые компании, вам придется забыть о поставках ваших „Тойот“ и „Сони“ в Европу!“ В комнате повисла тишина. Японский представитель молчал, по-видимому, вникая в значение выпада и обдумывая ответ. „Вы являетесь очень крупным международным служащим“, – наконец произнес он. И это было все, что он сказал.

Но МВТП усилило „административное руководство“ торговыми компаниями. Компании поняли намек и стали проявлять большую сдержанность в закупках. Так же поступили американские и британские компании. Игроки тоже руководствовались на рынке не только политикой правительств. И к концу 1980 года тучи начали понемногу рассеиваться. При высоких запасах спрос резко падал, и цены на рынке понижались. Такое сочетание делало все более экономически невыгодным придерживание запасов, – и использование их вместо дополнительных закупок, как на том настаивала МЭА, росло.

А в мире происходило не только фактическое сокращение потребления, – утраченный объем поставок нефти из Ирана и Ирака восполнялся поставками из других источников. Почти постоянно с конца 1978 года саудовцы качали дополнительные баррели нефти, стремясь задушить непрерывный рост цен и образумить своих собратьев по ОПЕК. „Мы создали море нефти, – однажды сказал Ямани, – и мы хотим, чтобы оно сохранялось, стабилизируя цены“. Саудовцы отнюдь не были намерены допустить, чтобы ирано-иракская война нарушила их стратегию. В первые же дни сражений они объявили, что повышают нефтедобычу еще на 900 тысяч баррелей в день, до предела устойчивой производительности. Само по себе повышение было эквивалентно почти четверти утраченных объемов из двух воюющих стран. Другие производители ОПЕК тоже повысили нефтедобычу, на рынок также возвращался даже какой-то объем нефти из Ирана и Ирака. Одновременно росла нефтедобыча в Мексике, Великобритании, Норвегии и в других не входивших в ОПЕК странах, а также на Аляске. Теперь это был уже не „мини-завал“. При таких обстоятельствах любое нежелание использовать запасы исчезло, необходимость их использования вместо закупок не вызывала сомнений. Покупатели теперь начали выступать противвысоких цен. Не входящие в ОПЕК производители, стремясь увеличить свою долю на рынке, значительно снижали свои официальные цены. Их выгода оборачивалась потерей для ОПЕК, и спрос на нефть ОПЕК падал. В результате нефтедобыча стран ОПЕК в 1981 году была на 27 процентов ниже, чем в 1979 году и самой низкой с 1970 года. Прогнозы Ямани начали наконец сбываться.

Тупиковая ситуация, которая ожидала ОПЕК, приближалась, хотя ни экспортеры ОПЕК, ни нефтяная промышленность, ни западные страны-потребители не имели никакого представления о том, что лежит впереди. Президентство Картера тоже подошло к концу. Последним унижением Джимми Картера, которому он подвергся со стороны иранцев, было освобождение взятых в американском посольстве заложников на другой день после того, как он покинул пост президента, уступив его Рональду Рейгану, чья жизнерадостная уверенность в себе и в силе Америки оказалась более приемлемой для электората, чем „болезненная нерешительность“ Картера.

Между тем нефтяной рынок все еще реагировал на феноменальный рост цен в семидесятые годы и страхи потребителей за будущее. И экспортеры по-прежнему никак не хотели признать, что „объективные условия“ рынка действительно меняются. Они не хотели даже думать о снижении цен. Стабильности цен все еще не было, но наконец в октябре 1981 года экспортеры пришли к новому соглашению. Саудовская Аравия поднимала свою цену с 32 до 34 долларов за баррель, другие же согласились снизить с 36 до 34 долларов. Итак, цены были снова унифицированы. Когда же были учтены все изменения, оказалось, что средняя цена на мировом рынке из-за повышения саудовцев поднялась примерно на один-два доллара. Для других производителей компромисс означал снижение цены. Однако были и некоторые утешения. Саудовская Аравия согласилась, в качестве одного из условий сделки, вернуться к своему прежнему потолку нефтедобычи в 8,5 миллиона баррелей в день.