Добыча

Итак, в последний день токийского саммита Эйзенштат отправил президенту памятную записку, рисующую в мрачных тонах ситуацию с нехваткой бензина: „Ничто не вызывало ранее такой растерянности, недовольства и возмущения американцев, – писал он, – и даже резких выпадов в ваш адрес. Во многих отношениях мы переживаем, по-видимому, наихудшие времена. Но я твердо уверен, что мы справимся и сумеем обратить их в период открывающихся возможностей“. Измученный Картер отменил поездку на Гавайи и, вернувшись из Токио, обнаружил, что его рейтинг упал до 25 процентов, что соответствовало лишь рейтингу Никсона в последние дни перед отставкой. Он удалился в горный район Мэриленда, в Кэмп-Дэвид, где, вооружившись 107-страничным анализом настроений американцев, который подготовил его любимый интервьюер, проводящий опросы общественного мнения, Патрик Кадделл, предполагал поразмыслить о будущем страны. Он также встретился с лидерами различных общественных течений и погрузился в чтение новой книги, в которой считалось, что в основе всех проблем Америки лежит ее „нарциссизм“.

В июле саудовцы подняли нефтедобычу с 8,5 до 9,5 миллионов баррелей в день, приняв во внимание просьбы Соединенных Штатов, а также свои собственные интересы обеспечения безопасности. Увеличение нефтедобычи в Саудовской Аравии должно было сократить нехватку в течение нескольких следующих месяцев, но решение саудовцев не было долгосрочным, и как показывали события предшествовавших нескольких месяцев, на нем не могло строиться все благополучие Америки и стран Западного мира. Не могли дополнительные поставки и немедленно остудить бурные проявления американского общественного мнения.

Картер был вынужден что-то предпринять и, главное, чтобы общественность видела, что он предпринимает что-то масштабное, что-то позитивное, такое, что обещает долгосрочное решение. Он стал поддерживать концепцию широкого плана по созданию синтетических энергоносителей, которая основывалась главным образом на программе в 100 миллиардов долларов, выдвинутой Нельсоном Рокфеллером в 1975 году. Это должна была быть так необходимая стране „привлекательная и конструктивная программа“, и его аппарат лихорадочно работал над конкретными предложениями. Однако раздавались и голоса, выражавшие сомнение в целесообразности такой программы. „Нью-Йорк Тайме“ от 12 июля сообщила, что, согласно данным нового исследования, проведенного в Гарвардской школе бизнеса, более дешевым и быстрым путем сокращения американского импорта нефти является не создание синтетического топлива, а принятие программы энергосбережения. Другие источники предупреждали, что программа создания синтетического топлива окажет колоссальное отрицательное воздействие на окружающую среду. Но в июле в своем обращении к растерянной и возмущенной нации, в котором он говорил о „кризисе доверия“ в Америке, Картер все же объявил о своем плане получать в 1990 году 2,5 миллиона баррелей в день синтетического топлива, главным образом из угля и горючих сланцев. Первоначально он хотел назвать цифру в 5 миллионов баррелей в день, но его убедили этого не делать. Впрочем, его обращение, хотя в нем и не были произнесены эти слова, приобрело известность как свидетельство „болезненной нерешительности“ Картера.

Картер был также намерен произвести изменения в составе своего кабинета, в частности, заставить подать в отставку двух человек – министра финансов Майкла Блюменталя и министра здравоохранения Джозефа Калифано. Его политические советники Гамильтон Джордан и Джоди Пауэлл убедили его, что оба министра проявляют нелояльность к администрации. Стюарт Эйзенштат убеждал президента в обратном – он ежедневно работает с ними, и они, безусловно, преданные администрации люди. Эйзенштат проявил большую, чем когда-либо, настойчивость и, казалось, убедил президента не увольнять ни Калифано, пользовавшегося сильной политической поддержкой, ни Блюменталя, который был в администрации главным борцом с инфляцией. Но Картер стоял на своем – они должны уйти. Но как это сделать? Перед началом одного из заседаний кабинета Картер объявил нескольким главным сотрудникам своего аппарата, что он принял решение предложить всем членам кабинета подать прошения об отставке, а затем он оставит только тех, кто все еще был ему нужен. Сотрудники аппарата усиленно пытались отговорить его. Такой ход может породить панику. Нет, настаивал президент, это будет расценено уставшим от кризиса обществом позитивно, как поворот к новой, долгожданной странице в жизни.