Главной проблемой опять стали танкеры и материально-техническое обеспечение. Надо было значительно реорганизовать поставки нефти. Нефть из неарабских источников отправлялась в страны, подвергшиеся эмбарго (или в случае с США транспортировалась с западного побережья на восточное), а арабская нефть, предназначавшаяся для США, Великобритании и Германии, отправлялась в другие страны. Закрытие Суэцкого канала и средиземноморских нефтепроводов означало, как и в 1956 году, что нефть придется везти мимо мыса Доброй Надежды, и привело к жестокой схватке за танкеры. „Бритиш петролеум“ нашла работу по реорганизации транспортировки такой сложной, что перестала использовать компьютеры – не получалось так быстро готовить новые программы, – и перешла на карандаш и бумагу. Однако потребности в танкерах в связи с длительными морскими перевозками удовлетворялись более успешно, чем ожидалось, благодаря супертанкерам, которые появились в результате Суэцкого кризиса. К 1967 году, всего через 11 лет после предыдущего кризиса, стали доступны супертанкеры в 5 раз большие, чем в 1956 году. Были задействованы шесть построенных в Японии супертанкеров грузоподъемностью 300 тысяч тонн каждый, в 7 раз больше, чем обычный танкер перевозил в 1956 году. Они должны были транспортировать нефть из Персидского залива в Европу.
Несмотря на огромное нервное напряжение и неопределенность, проблемы оказались менее острыми, чем виделись вначале. Положение внутри арабских государств стабилизировалось. Арабские экспортеры возобновили производство, и максимальная недостача составляла 1,5 миллиона баррелей в день – количество нефти, обычно поставляемое в три страны, подвергнутые эмбарго, – США, Великобританию и Германию. Эти 1,5 миллиона баррелей можно было быстро компенсировать за счет резервного запаса, а позднее за счет увеличения производства в других местах. За семь лет до этого, в 1960 году, Совет национальной безопасности США характеризовал разработку американских законсервированных скважин как „главный фактор европейской безопасности в случае прекращения поставок ближневосточной нефти“. Это подтвердилось в 1967 году. Доводы в пользу пропорционального распределения в интересах национальной безопасности были приняты во внимание правительственными чиновниками и техасскими независимыми компаниями – в Америке имелись большие резервы нефти, которую можно было быстро пустить в ход (хотя резервы, возможно, были меньше, чем публично заявлялось). С согласия Техасского железнодорожного комитета и соответствующих агентств в штатах американское производство выросло на 1 миллион баррелей в день. В Венесуэле прирост составил 400 тысяч баррелей в день, в Иране – 200 тысяч. Индонезия тоже увеличила свое производство.
К июлю 1967 года, всего месяц спустя после Шестидневной войны, стало ясно, что „арабское нефтяное оружие“ и „выборочное эмбарго“ не сработали: постав ки перераспределились. Роль Комитета по поставкам иностранной нефти свелась к информационной и консультативной, чрезвычайные меры по совместному производству и отмена антитрестовских санкций так и не понадобились. Транснациональные корпорации, работая индивидуально, смогли взять ситуацию под контроль.
В наибольшем проигрыше оказались страны, установившие эмбарго. Они лишились значительных доходов, не достигнув желаемой цели. Более того, их призвали оплатить счет и предоставить крупные долгосрочные субсидии Египту и другим „фронтовым“ арабским странам. Заки Ямани стал публично выражать сомнения в ценности эмбарго в таких обстоятельствах. Не все с этим согласились. Ирак призвал к полному трехмесячному эмбарго на отгрузки нефти всем потребителям, чтобы проучить Запад. Но Ирак не нашел поддержки среди своих арабских братьев. На арабской встрече на высшем уровне в Хартуме в августе 1967 года Насер, арестовавший перед этим в Каире 150 высших офицеров для предотвращения переворота, признал, что его страна совершенно разорена и отчаянно нуждается в деньгах. Собравшиеся лидеры пришли к заключению, что добывать нефть и получать от этого доходы будет разумно. Такова была „позитивная“ арабская стратегия. К началу сентября эмбарго на экспорт в США, Великобританию и Германию было отменено.
Угрозы дефицита нефти больше не было. Даже в августе, еще соблюдая „выборочное эмбарго“, арабские производители нефти подняли производство, чтобы компенсировать потери и не лишиться доли рынка. В результате в августе нефти было произведено на 8 процентов больше, чем в мае, перед Шестидневной войной. Только прирост арабского производства в два раза превысил потери в результате гражданской войны в Нигерии.