Добыча

Однако правительство Франции оставалось неудовлетворенным степенью защиты национальных целей и интересов. В1928 году специальная комиссия парламента подготовила доклад об организации местного нефтяного рынка, крупнейшего в Европе после британского. Она выступила как против „свободного рынка“, так и против государственной монополии. Взамен комиссия предложила некий гибрид – систему квотирования, по которой правительство распределяло бы доли рынка среди различных частных нефтеперерабатывающих компаний, стремясь тем самым диверсифицировать поставки и гарантировать жизнеспособность французских компаний этого профиля. В дополнение предлагалось защитить их от иностранной конкуренции тарифами и прочими законодательными препонами. Законодательство марта 1928 года вычертило основные цели новой „конституции французской нефти“: следует ограничить деятельность „англосаксонских нефтяных трестов“, построить национальную индустрию нефтепереработки, установить порядок на рынке и уже на этой основе разрабатывать французскую долю нефти в Ираке. Чтобы быть уверенным в том, что ФНК будет активно проводить в жизнь интересы Франции в соответствии с новой системой, государство приобрело в прямую собственность 25 процентов ее акций и увеличило количество директоров от правительства. Доля иностранного капитала резко уменьшилась. По словам французского депутата, ФНК готова была стать „промышленной рукой правительства“. Теперь правительство Франции стало ведущим участником борьбы за нефтяные богатства Ближнего Востока.

СЛИЯНИЕ

Ход событий не был столь гладким для правительства Великобритании, которое продолжило начатые во время войны попытки нарушить голландско-британское соотношение 60:40. Необходимо было поставить „Ройял Датч/Шелл“ под контроль, увеличив британскую долю в компании против голландской. Такой поворот вполне устраивал Маркуса Сэмюеля. Но Генри Детердинг интересовался только бизнесом. Британские протекция и спонсорство стоили куда больше голландских в послевоенном мире, сотрясаемом революциями, дипломатическим соперничеством и националистическими движениями. Существовал более заманчивый „приз“, привлекавший „Шелл“ и побуждавший отказаться от превалирования голландской доли: нефть Месопотамии и „Турецкая нефтяная компания“. Перейдя под британский контроль, „Шелл“ могла обеспечить свои права на месопотамскую нефть.

С точки зрения правительства Великобритании, переход „Шелл“ под его контроль чрезвычайно усиливал британские нефтяные позиции. Однако правительство хотело иметь возможность назначать в совет директоров „Шелл“ как минимум одного своего члена и получить право утверждать всех остальных, аналогично тому, как это было в „Англо-персидской компании“. Детердинг просто не мог такого допустить. Кроме того, он видел в слишком близком сотрудничестве с британским правительством и недостатки, особенно там, где это касалось вопросов приобретения земель в Северной и Южной Америке. В Америке „Ройял Датч/Шелл“ постоянно подвергалась нападкам, поскольку ошибочно воспринималась как „рука правительства Великобритании“. Это обстоятельство было достаточно серьезным, чтобы у Детердинга отпало желание переходить под британский контроль.

Тем не менее, несмотря на все задержки и разочарования, Детердинг и „Шелл“ сохраняли заинтересованность в слиянии с „Англо-персидской компанией“. Если бы им удалось получить контроль над ней прежде, чем она станет грозным прямым конкурентом, они посчитали бы это большим достижением. Слияние усилило бы позиции „Шелл“ в мировом соперничестве со „Стандард ойл оф Нью-Джерси“ и другими американскими компаниями. Кроме того, оно положило бы конец преимущественному положению „Англо-персидской компании“ как поставщика королевского флота Великобритании. Детердинга всегда раздражали избыточные затраты и неоправданное дублирование в промышленности. „Мир, – писал он вскоре президенту „Стандард ойл“, – страдает от избыточной добычи нефти, избыточной переработки, избыточной доставки и избыточных продаж, последним по порядку, но не по своему значению“.