Добрый убийца

Поняв, что все собрались, вдова зычным голосом приказала рассаживаться. Своего приказа Марфе Ильиничне ни для кого повторять не пришлось. У Севы Кроткина чувство голода было хроническим, а все остальные мужчины прибыли после работы и давно с заметным интересом поглядывали на сервированный стол. Первые пятнадцать минут гости и хозяева сосредоточились на еде, и за столом слышались лишь короткие реплики, связанные непосредственно с трапезой Лишь Николаю Грыжину поесть спокойно не давали Без конца звякал мобильный телефон, который он держал рядом с тарелкой.

Спиртного Марфа Ильинична подавать не разрешила.

— Сначала все обсудим на трезвую голову, а потом за десертом напейтесь хоть до одури, — заявила вдова в начале ужина.

Сева, умевший есть много и быстро, первым аккуратно сложил на пустой тарелке вилку и нож и, оглядев хитрым глазом собравшихся, заявил:

— Считаю сход, посвященный перспективе появления нового члена нашей семьи, открытым.

— Тогда огласи и повестку дня, — предложил Грыжин-младший.

— Повестка простая. Наденька ждет ребенка, и квартира сыщика в Чертаново становится им мала, — низким голосом заявила Марфа Ильинична. — Я правнучку в такой тесноте родить не позволю. Думайте, мужчины.

— Чего тут думать? Квартирку Петра Григорьевича надо передать Любе с Глебом, а на жилье для семьи Ерожиных скинуться, — ответил Сева.

— А вам не кажется, что Петра Григорьевича такая наша инициатива обидит? — засомневалась Вера.

— Что значит обидит? Петр всем нам помог, теперь наша очередь, — убежденно возразил Кроткий.

Марфа Ильинична оставалась категорична.

— Я спрашивать Петра не намерена. Разговор идет о моей правнучке, нравится ему это или нет, а для ребенка нужно место. Да и Любе с Глебом пришло время иметь свой угол. Хоть я к парню привыкла и по своей воле их бы не отпустила, но Любе пора стать хозяйкой.

— Я не уверена, что Глеб примет такой подарок. Он у меня мужик гордый, — сказала Люба и смутилась.

— Гордый, так отработает. Ерожин у него из зарплаты за квартирку вычтет, — успокоил молодую супругу Михеева генерал Грыжин. — А без рассрочки вам еще сто лет в кабинете отца обитать. Ты, Люба, о папаше подумай. Ему без своего кабинета не очень удобно жить.

— Нет, Иван Григорьевич, мне места в квартире хватает, а без детей будет скучно, — возразил Аксенов. — Мне большая семья нравится. Я люблю, когда все вместе.

— Ты бы вечно в таборе сидел. Я сколько лет делю кухню с твоей матерью? Это чудо, что мы наконец поладили. Мать у тебя золотая.

Если бы не она, я бы после убийства Фатимы рехнулась. Но все равно, любая женщина на кухне хозяйкой себя должна чувствовать, — неожиданно резко «наехала» на мужа Елена Николаевна.

— Ну зачем ты об этом, Лена. Сегодня мы о Наде говорим… — тихо возразил Иван Вячеславович и опустил глаза в пустую тарелку. Но Елена Николаевна не успокоилась:

— Мы здесь люди взрослые. Напрасно ты, Ваня, думаешь, что Глебу и Любе с нами уж так хорошо. В своей квартире они могут без штанов в туалет сходить. Не бояться ночью, слышим ли мы, как они целуются, или не слышим. Все это портит нервы и жизнь. Если нет возможности, тогда никуда не денешься. А когда возможность есть, жить взрослым детям, да еще семейным, с родителями — свинство.

Все замолчали. От тихой и молчаливой жены Аксенова такого напора никто не ждал.

— Зачем далеко ходить? Ваша Надька беременна, а Любка нет. Вот вам и доказательство преимуществ самостоятельной жизни супругов, — усмехнулся Грыжин.

— Вообще-то Елена Николаевна права, — поддержал тещу Сева Кроткий, оставив без внимания довод генерала. — Это наша российская привычка торчать друг у друга на голове.

Поговорка «В тесноте, да не в обиде» не от хорошей жизни. Мрак и бескультурье. В Европе это давно поняли. Там взрослые дети живут самостоятельно, а у нас родители детей до пенсии считают грудными и стараются при себе до гроба держать.

Марфа Ильинична всех молча выслушала.

— Молодежь высказалась? Теперь я скажу. Когда Ваня с семьей из Германии сюда въехал, я не слишком радовалась. Потом сказала себе: «Не будь, Марфа, эгоисткой Куда тебе одной с Фаустом такая квартира». И терпела. У меня в доме порядки свои. У невестки свои. Я у них в Германии с трудом десять дней выдержала. Все меня в чужом доме раздражало. А Лену — в моем. Нас с невесткой горе подружило. Но все равно, я бы, Ваня, себе отдельное жилье завела. В гости ходите хоть каждый день. И пироги напеку, и обед подам не хуже ресторанного. А жить вольготней врозь. Наладишь доход, купи мне маленькую квартирку по соседству. Помру, правнукам достанется.

После слов вдовы наступила долгая пауза.