Добрый убийца

— Убийство, с которым я пытаюсь разобраться, произошло в театре, — ответил детектив.

— Постараюсь припомнить. Был месяц назад, — напряг память Сергей Иванович.

— Тогда уж уточните, что за театр вы посетили и какую пьесу смотрели, — попросил Петр Григорьевич — Театр назывался «Мулен Руж». А пьесу хрена с два вспомню. Шампанского ведро вылакал Девки там жопами крутили. Живые картины представляли. Текста вроде не было.

Да я по-французски плохо волоку. Вот счет помню. Ободрали как липку. Пятнадцать тысяч франков отдал. До сих пор жалко.

В голосе Косова подполковник услышал нотки искренней грусти. Пятнадцать тысяч, франков Косов забыть не мог.

— «Мулен Руж» — это в Париже. А меня интересуют московские театры, — уточнил Ерожин.

Сергей Иванович поднялся из ванны, потребовав, чтобы телохранитель подал полотенце:

— Ты мне, подполковник, яйца не крути.

.Скажи, в чем дело. Смогу — отвечу. Нет — значит, тебе не повезло, — сообщил Косов, растирая себя махрой.

— Хорошо. В московском театре убит грузин, который финансировал постановку сатирической пьесы. В этой пьесе легко найти аналогию со многим сильными людьми, в том числе и с вами. Есть люди, считающие, что это политическое убийство из мести. Я вынужден эту версию проверить, — отчеканил Ерожин.

Сергей Иванович отбросил полотенце, выпятил брюхо и, широко расставив свои короткие ноги, изумленно воззрился на сыщика:

— Ты знаешь, сколько раз в день во всяких газетенках и журнальчиках меня поносят?

Как только не называют: и бандитом, и вором, и убийцей, и педерастом, и пьяницей! Если я их всех буду мочить, кладбищ в Москве не хватит. А мне на них — срать. В наши театры я вообще не хожу. Там духота и выпить не дают.

Чего там, бля, делать? Я уж если и позволяю себе оттянуться, так это за кордоном.

— Но тем не менее бизнесменов, пришедших в политику, иногда убивают, — возразил Петр Григорьевич.

— Ты дурак или прикидываешься? Убивают за бабки. Если у меня мой кусок изо рта возьмут, замочу враз. И ни одна падла не подкопается. Но твой грузин у меня денег не брал.

Я ясно формулирую? — Сергей Иванович надел халат. Ерожин понял, что аудиенция закончена, и протянул Косову руку. Тот пожал ее своей влажной ладонищей. — Давай, подполковник. Ты мужик вроде ничего, в другой раз пропустил бы с тобой по стаканчику, но сегодня не могу. В Кремль еду.

Косов проследил, как телохранитель Толя увел посетителя, постоял некоторое время в раздумье, медленно двинулся на кухню, открыл гигантский холодильник, достал запотевшую бутылку шведской водки, еще раз застыл в размышлении, затем махнул рукой, отвернув крышку на горлышке, сделал мощный глоток и крикнул:

— Толя! Скажи Евтееву, чтобы фонтан поправил. У Венеры из левой сиськи вода перестала идти.

16

Таня Назарова прибрала свой рабочий стол и подошла к Суворову:

— Виктор Иннокентьевич, можно я сегодня уйду пораньше?

— Иди, Танюша. У тебя все в порядке? — Криминалист протер свои очки и посмотрел на помощницу.

— Все. У Гриши соревнования, я бы хотела за него поболеть, — краснея, призналась младший лейтенант.

— Я тоже хочу попасть на стадион к его выступлению. Могли бы поехать вместе.

— Тогда я не успею переодеться.

— Конечно, поезжай, я просто не подумал об этом, — улыбнулся Суворов.

Виктору Иннокентьевичу дружба Тани с сыном нравилась. За последнее время Гриша сильно изменился. Юноша повзрослел, стал серьезнее и ответственнее, перестал шляться по ночам. Все это не могло не радовать наблюдательного, родителя. Тане дружба с молодым человеком тоже пошла на пользу. Девушка теперь значительно больше внимания уделяла своей внешности, похорошела, в ее движениях появилось больше грации и женского очарования. И только в работе с Назаровой случалась некоторая рассеянность, чего раньше у своей помощницы криминалист не замечал. Виктор Иннокентьевич надеялся, что это явление временное и связано с влюбленностью.

Суворов посмотрел, как Таня надела шубку и направилась к двери.

— Завтра в город приедет Глеб. Надо бы помочь парню отыскать жилье убитого Анвара.

Петр очень просил нашей помощи, — напомнил Виктор Иннокентьевич Тане на прощание.

Услышав о Петре Ерожине и его сотруднике, Таня снова густо покраснела. Но Суворов уже был занят работой и этого не заметил.

Таня вышла на улицу и, вместо того чтобы пойти на автобусную остановку, направилась к дежурной машине. Ребята собирались в рейд, и Таня, кокетливо улыбнувшись, попросила подбросить ее до дома. Молодой криминалист постепенно становилась любимицей управления и могла рассчитывать на повышенное мужское внимание коллег. Через пять минут она уже звонила в дверь Анны Степановны.

— Как хорошо, что ты пришла пораньше, — обрадовалась тетушка. — Я сегодня плохо обедала и очень проголодалась. Думала, что к ужину тебя не дождусь.

— Тетя, я тороплюсь. У меня полчасика, чтобы переодеться, — предупредила Таня, снимая шубку.

— Я мигом накрою. А что у тебя за мероприятие? — поинтересовалась Анна Степановна, поспешая на кухню.