Добрые времена

В первое же мгновение Бобу удается выковырять мяч из-под ног противника. Он красиво бежит вперед, расчетливо подталкивая перед собой мяч. Следом толпой устремляются и свои, и чужие. Даже Светик, увлеченный всеобщим порывом, добегает до линии штрафной площадки и там, подпрыгивая, тоненько кричит:

— Боб, давай!

Однако ударить тому не удается. Кто-то подставляет ногу, и Боб, перевернувшись через голову, эффектно распластывается на земле.

— Пенальти! — дружно кричат болельщики.

Судья, будучи освистан, назначает штрафной, и Боб, мучительно хромая и одновременно бросая красноречивые взгляды на трибуну, идет его бить. Удар легко парирует вратарь, и вот уже вся толпа мчится к воротам Светика. Толкая и мешая друг другу, перворотцы спешат занять квадраты в своей зоне. Озадаченные непонятной суетой, противники невольно сбавляют темп, а когда спохватываются, уже поздно — везде они натыкаются на ноги защитников.

Мяч отбит к Бобу, который так и оставался в середине поля. Тот пасует налево, там стычка, и мяч уходит за ворота. Свободный.

— Что за суета такая? — недовольно бросает Ромка Стасу, спеша вновь занять левый угол ворот.

— Лошадиная игра, что же ты хочешь? — цедит тот, занимая соответственно правый угол.

— Вы мне не очень мешайте, — просит Светик.

— Можем вообще уйти, — обижается Ромка.

Хлоп! Летящий высоко навесной мяч будто прилипает к правой руке Светика.

— Хомич, давай! — кричат болельщики.

Светик рукой без труда кидает мяч к центру поля, точно в ноги Бобу, который тут же мчится вперед. Перед ним вырастают двое защитников, но Боб ловко перекидывает мяч через головы, обходит и бьет что есть силы.

Поле будто взрывается. Все прыгают, толкаются, бьют друг друга.

— Гол! — кричит стадион.

Скромно потупившись и подняв для приветствия обе руки, Боб дефилирует мимо трибуны.

— Боб, не пижонь! — предупреждает его Ромка.

Четыре года играют вместе, поэтому он хорошо знает слабости капитана. Так и есть. Рожнов уже никого не видит, не слышит, играет один. Вскоре мячик у него отбирают, и напрасно он эффектно падает, прося штрафной.

Уже свалка у ворог Светика. Угловой. Анохин нерасчетливо выбегает вперед, чтобы перехватить мяч, а юркий грузин низом посылает мяч в левый угол. Напрасно Ромка пытается достать его ногой.

Свет уныло идет вынимать мяч из сетки. Набегает орущий Боб.

— Ты зачем его отпустил? — кричит он марафонцу.

Тот стыдливо молчит.

— Ни на шаг не отходи. Понял?

— А вы зачем тут? — обращается он к друзьям.

— Не ори, — осаживает его Ромка. — Криком не поможешь. Из-за тебя гол пропустили.

— Из-за меня? — возмущается Боб.

— Из-за тебя! — тихо, но твердо говорит подошедший Родневич. — Кончай играть один.

Свисток призывает капитана в центр поля. Игра как бы успокаивается. Мяч перекатывается с одной половины на другую, не доходя до штрафных площадок.

Всеобщее удовольствие вызывает марафонец. Напрасно мечется грузин влево, вправо, резко останавливается, убегает к своим воротам, бросается к чужим. Марафонец всегда рядом, жарко дыша ему в ухо. Нервы грузина не выдерживают. Он апеллирует к судье.

— Он мне мешает! Уберите его.

Судья улыбается:

— Правила не нарушены.

Наконец, когда в марафонца ударился мяч, адресованный грузину, и атака сорвалась, он с досады толкает марафонца. Тот шлепается на землю, и тут же шлепается грузин от мощного толчка бдительного Радзиевского.

Судья после небольшого совещания с боковыми судьями удаляет с поля до конца игры и грузина, и Радзиевского. К последнему, не выдержав, со скамейки спускается Зотов и хлопает его по плечу.

— Не переживай. Ты свое дело сделал, можешь отдыхать.

— На «губе»? — уныло спрашивает Радзиевский.

Он еще не понял того, насколько удачно вмешался в конфликт. Одного грузина судья вряд ли удалил бы, скорей ограничился бы замечанием. А тут налицо почти драка. Обе стороны наказаны по справедливости. Однако хоть и взаимное удаление, но далеко не равноценное. Это отлично понимают болельщики автобата и очень громко сообщают, как бы они использовали судью, будь их воля.

Тот злится, хоть и не подает вида. Его симпатии теперь явно на стороне футболистов первой роты, тем более что те ведут себя под грозным недреманным оком Рожнова на редкость корректно, а автобатовцы, напротив, оставшись без разыгрывающего, носятся неорганизованной толпой и нередко устраивают свалку.

Вот кто-то из них в отчаянье вытолкнул мяч на угловой на линии штрафной площадки.

— Ромка, выкинь! — кричит Боб.

Тот трусит к мячу, понимая, что настал момент применить тактический сюрприз. Широко расставив поудобнее ноги, Ромка заводит мяч далеко за голову и выжидает. Вот Боб уже в штрафной площадке перед воротами, высоко подпрыгивает на одном месте. Мяч сильно и точно летит к нему, и Бобу остается только подставить голову. Почти как в бильярде, когда играют «своего», мяч, срикошетировав, резко меняет направление и врезается в верхний угол ворот.