Добровольцы

На 53,3 % территории Боснии сербы, по данным переписи 1981 г., составляли абсолютное большинство (сборник «Югославия в огне», М., 1992, с. 116). Навязываемый сегодня боснийским сербам «мировым сообществом» план «мирного урегулирования» оставляет им всего 49 %. Но главное даже не в этом. Главное в том, что этническая чересполосица, при которой сербы преобладают в Западной Боснии и Восточной Герцеговине, а мусульмане — в Центральной и Восточной Боснии, используется Западом для того, чтобы ни в коем случае не допустить территориального объединения сербов собственно Сербии, Боснии и Хорватии, чтобы сербы в конечном счете стали добычей в одном случае — мусульман, в другом — католиков.

Сербы же добычей стать не хотят, за то и сражаются. И сражаются, судя по результатам, неплохо. Однако Б. Земцов с удовольствием рассказывает о случае, когда «сербы струхнули», и неоднократно повторяет версию, будто «сербы русских подставляют», «затыкают ими дырки». Ему, конечно, видней, но, во-первых, русских в Боснии воюет не так уж много, чтобы их можно было целенаправленно подставлять для затыкания дыр. Есть такой эффект мокрого тротуара: в дождь всегда кажется, что на противоположном тротуаре суше. В бою, похоже, тоже каждый считает, что тяжелей всех приходится именно ему. Это ощущение прекрасно передано в известных стихах С. Гудзенко: «Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины». В действительности, разумеется, мины падают в разных местах.

Кроме сербов, на Б. Земцова могут обидеться еще и казаки. Близкое знакомство с ними произвело на него удручающее впечатление и, при всей его нелюбви к выводам, навело на мысль, что «возрождение казачества в нынешнем его виде — процесс для Отечества малополезный, если не сказать — разрушительный». Хотя еще недавно сам Земцов «на патриотических тусовках» «с благоговением любовался красавцами в казачьей форме с нагайками за голенищами», думая о казаках как о спасителях России, стараясь не замечать ни казачьи подразделения в составе «защитников» Белого дома в августе 1991 г., ни ползучие идеи казачьей самостийности, ни надменное высокомерие казаков по отношению ко всему русскому. Автор посмеивается над бытующими среди казаков легендами, будто и Рим, и Трою основали казаки, но пусть почитает кое-какие наши патриотические издания, у него волосы дыбом встанут: чего там Рим и Троя, и этруски — «это русские», и Крит наш, и Древний Египет, и Древняя Индия, и санскрит — славянский язык, — и все это, с позволения сказать, «ученые» люди пишут — какие же претензии могут быть к простым казакам, наглотавшимся как-нибудь случайно такой отравы, как чеченском водка? Описанные Б. Земцовым сцены казачьего грабежа и пьянки, безусловно, омерзительны, но в этом случае было бы интересно услышать не только его личные впечатления, но и «русско-казачий диалог», а то в казачьей среде высказывается мнение о специальной засылке под видом добровольцев таких лиц, которые должны создать негативное представление о казачестве в целом. Так что не будем делать общих и скороспелых выводов из частных наблюдений.

То же самое можно сказать и о книге Б. Земцова. Частные замечания ничуть не умаляют ее значения как документа эпохи. Самое ценное качество ее автора — искренность. Это всегда облегчает анализ, не нужно доискиваться каких-то скрытых или корыстных мотивов. Но, как ни труден бывает анализ, Б. Земцову на высоте Заглавок пришлось еще трудней, он там сражался с автоматом в руках, а не с авторучкой. Впрочем, и авторучкой он владеет ничуть не хуже.

А. Иванов-Скуратов

Послесловие от автора 2013 г

Со времени событий, что легли в основу «Боснийской тетради», прошло двадцать лет. Срок более чем серьезный. Соответственно, 2013 г. — год вполне юбилейный, не только предполагающий, но и требующий «вернуться к теме». Пора окончательно расставить акценты, сформулировать выводы, подвести итоги.

Для русских добровольцев, прошедших югославские фронты 1991–1995 гг., эти итоги делятся на два вида: итоги личные и итоги общественно-государственные.

В плане «личного» все предельно ясно. Формулировки те же, что были двадцать лет назад: выдюжили, получилось, смогли! И не просто «смогли», а смогли на «пять с плюсом». Русские добровольцы выполнили гражданский и патриотический долг, проверили себя, внесли личный вклад в борьбу с мировым злом, в противостояние мировому правительству. Среди них не было предателей, сдавшихся в плен, перешедших на сторону неприятеля. А вот героев было немало — добровольцы, оборонявшие 12 апреля высоту Заглавок, — только немногие из них. Впрочем, любой из тех, кто решился тогда бросить все и уехать «за тридевять земель» помогать братьям-сербам, по сути своей уже был героем.