Добровольно проклятые

– Хорошо, если хочешь, можем покататься. Но, как сказал Ваня, это же Чехия, – Войтех довольно похоже изобразил нарочито пренебрежительный тон Сидорова. – То есть на все про все у нас уйдет дня полтора.

Саша, смеясь, ткнула его локтем в бок, а Войтех только пожал плечами, мол, а что я?

Как раз в этот момент в конце коридора появилась высокая худощавая женщина в белом халате, которая уверенным быстрым шагом шла к ним, а точнее, к кабинету, у которого они сидели.

– Добрый день, это вы меня ждете? – уточнила она по-чешски, резким нервным движением проворачивая ключ в замке.

Она вся была, что называется, «на нерве»: говорила отрывисто, двигалась резко, так что собранные в высокий аккуратный хвост волосы прыгали из стороны в сторону. У нее были высокие скулы, впалые щеки и поблескивающие темные глаза, под которыми сквозь аккуратно нанесенный тон просвечивали едва заметные тени. Из-за них глаза казались больше и темнее.

– Доктор Лангерова? – на всякий случай уточнил Войтех. Когда женщина утвердительно кивнула и жестом позвала их за собой в кабинет, он представился сам: – Меня зовут Войтех Дворжак, это Александра Рейхерд. Мы участвуем в расследовании смерти Иржи Кучеры…

Войтех говорил это, проходя в кабинет и одновременно вытаскивая из внутреннего кармана джинсовой куртки документ, который для него раздобыл Карел. В нем официально подтверждалось, что Войтех Дворжак имеет право задавать вопросы по этому делу, но доктор Лангерова даже не взглянула на бумажку, а сразу кивнула:

– Да, знаю, высушенный парень. Странное дело.

Она села за свой стол, порылась в бумагах и вытащила папку-скоросшиватель с прозрачной обложкой, в которую был подшит отчет о вскрытии Кучеры.

– Что вы хотите знать?

– Точное время и причину смерти.

– Ну, с причиной все понятно, – странно усмехнулась Лангерова. – Полное иссушение организма, с таким не живут. В парне нет ни капли жидкости: ни крови, ни лимфы, ни даже воды в клетках и тканях. Выпит досуха.

– Выпит? – ухватился за ее слова Войтех. – В прямом смысле? Или причиной феномена мог стать неизвестный паразитирующий организм, например?

– Нет, никаких паразитов, вирусов или бактерий в тканях трупа не найдено, но у парня совершенно точно было рассечено горло. От уха до уха. Одним уверенным движением, чем-то очень острым и достаточно толстым. Не скальпелем и даже не ножом.

– А чем тогда?

Доктор пожала плечами, глядя на страницы отчета.

– Когтем, например. Очень таким острым когтем.

– В смысле, когтем животного, хищника? – неуверенно уточнил Войтех.

– Да.

– На месте обнаружения тела рядом не было найдено следов крови, – припомнил Войтех описания из отчета. – Как и следов борьбы. Да и по фотографиям совершенно не видно, чтобы у него было рассечено горло. Никаких следов раны, ни капли крови.

– Да, именно так. Даже я не сразу заметила повреждение. Когда он высох, рана практически закрылась. Визуально. И нигде ни капли крови. И никакой борьбы не было. Парню одним уверенным движением разорвали горло. Да, следы крови должны были бы быть. На земле, на коже, на одежде. Но их нет нигде. Возможно, он умер не там, где его нашли. А потом его обмыли, переодели и подбросили к ступеням лестницы. Тело в таком состоянии, что невозможно определить, проводили ли с ним какие-либо манипуляции после смерти, но лично я не представляю, как все это можно было сделать, не оставив совсем никаких следов. Это не похоже ни на что из того, что я видела раньше…

– А на что это похоже? – неожиданно для самого себя поинтересовался Войтех.

Что-то в интонациях доктора заставило его подумать, что у нее есть версия произошедшего, но она находится за гранью того, что обычно доводится говорить патологоанатому.

Лангерова нервно растянула губы в фальшивой улыбке, закрыла папку и шлепнула ее на стол перед собой.

– Знаете, выводы – это не по моей части. Мое дело констатировать факты, а всякие домыслы, на что это похоже и как это объяснить – это уже дело всяких следователей, вроде вас.

– Но у вас же есть какой-то вариант, доктор Лангерова. Скажите, на что это все, по-вашему, похоже?

– На легенду о бескудах.

– Бескудах? – переспросила Саша.

До того момента она молчала, напряженно вслушиваясь в разговор на чешском. За время поездок в Прагу к родным Войтеха и общения с ним самим она выучила несколько слов. Другие просто звучали очень похоже на русский вариант. И когда контекст был ей ясен, она вполне могла улавливать, о чем идет речь. Остальное Саша собиралась уточнить у Войтеха на выходе, но, услышав это слово, не сдержалась.

– Это типа бесы? – спросила она. – Злые духи?

Брови доктора удивленно взлетели вверх: похоже, она не ожидала, что Саша окажется русской.

– Нет, скорее это чешский вариант вампиров, – по-русски ответил Саше Войтех. – Я тебе сейчас расскажу подробнее, только… – И он снова перешел на чешский: – Доктор Лангерова, вам удалось определить время смерти?

– В данном случае это очень сложно. Но по некоторым косвенным признакам Иржи Кучера умер между полуночью и тремя часами ночи.

– То есть у вас нет сомнений, что это произошло недавно? – уточнил Войтех.