Доброволец / Как я провел лето

Николай засуетился, затоптался на месте, не понимая, как ему обратно взгромоздиться в салон медперевозки. Но мужики ему помогли. Немец с Верой посадили его себе на руки и, как на лифте, подняли раненого в салон машины. Тут же, выпустив кольцо сизого дыма, завёлся двигатель санитарки, и включились габаритные огни. Николай как-то неуклюже развернулся, долбанул загипсованной коленкой по раненому плечу вэсэушника, тот дико заорал, и колонна поехала. Немец бегом догнал выезжающую на асфальт машину и рывком закрыл хлопающую дверь кунга. А Николай ещё долго что-то кричал ему в закрытое окно, бодая на кочках перевязанным лбом грязное стекло. С моста сошла последняя машина из медицинской колонны. На головном бэтээре четыре раза моргнул узкий луч прожектора, дублируя команду по рации, и бронированная громада ожила, задвигалась, задышала.

Старший сержант разрешил Вере и Немцу перебраться на броню и продолжить движение в качестве наблюдателей. Парни забросили ближе к башне бэтээра пару матрасов и, раскорячившись кто как мог, подставили лица тёплому встречному ветру.

– Ну, как тебе? – наклонившись к плечу Немца, крикнул Вера.

– Жалко парней… да и хохлов тоже жалко, – поняв, о чём спрашивает Вера, ответил Артём.

– Жалко у пчёлки… – грубо отозвался напарник. – А как тебе философ с «поломанными крыльями»?

– Занятный мужик. Я вот сейчас думаю о том, что он нам там сказал. Как всё просто и правильно. Запомнить бы, – ответил Немец, задумчиво глядя в темноту ночи.

– Это он не нам, это он тебе говорил. Колян тебя сразу вычислил. У тебя взгляд потеряшки. Как смотрит на проходящих мимо людей бездомная собака, видел когда-нибудь? Смотри! На северо-запад смотри. Всполохи видишь? – показывая в сторону горизонта, справа от их движения, громко спросил Вера.

– Вижу. Грозовой фронт. Видно, к утру дождь будет. Что… правда на бродячую собаку похож? – растерянно переспросил Артём, косо поглядывая на соседа.

– Не на собаку. Взгляд у тебя потерянный и неопасный. Разведчик опасным должен быть. Таким туда нельзя.

– Куда?

– В окопы, пацанчик. Это не дождь и не гроза, это бои на горизонте, – громко крикнул Вера, махнув рукой в сторону всполохов, становящихся всё ярче и ярче. – И если взял «калаш» в руки, нужно ясно понимать, кто ты, за кого ты и для чего ты здесь. А враг бояться тебя должен.

– Это как? Мне что теперь, со злой рожей… – с обидой в голосе попытался огрызнуться Немец.

– Баран! – не дал договорить Вера, шутливо стукнув Артёма по каске кулаком. – Смотришь пристально, взгляд не отводи. Движение уверенные, выверенные. И руки… руки всегда на оружии. Ты готов… ко всему готов. Понял? Всем своим видом должен показывать, что ты опасен… очень опасен! И не задавай глупых вопросов. Смотрит своими голубыми брызгами, улыбается… Достал! Артист, блин!

Следующие километров десять проехали молча. Только пару раз Артём ясно уловил звуки отдалённых разрывов. Вера достал флягу, умыл лицо и промыл глаза, предлагая Немцу сделать то же самое. Потом натянул на лицо «балаклаву» и надел тактические очки. С разбитого асфальта, поднимая стену чёрной донбасской пыли, свернули на просёлочную дорогу и впереди идущие два «бардака» (бронированные разведывательно-дозорные машины). Наконец Немец не выдержал молчания и, толкнув в плечо напарника, громко спросил:

– Так что… Что надо делать? Что надо делать, чтобы не быть брошенной собакой?

Вера громко рассмеялся и, похлопав ладонью по каске Немца, весело ответил:

– Собака перестаёт быть брошенной, когда она при ком-то. Ей напарник нужен. Не боись, братан, есть выход. Предлагаю тебе сделку! Раз уж мы здесь, сначала ты мне помогаешь защитить мою родину и батю с матушкой от всякой бандеровской и прочей сволочи, а потом я помогу тебе навести порядок в твоей деревне под названием Москва. Анатолий Малашихин, – улыбаясь, протянул руку Вера, называя своё имя по паспорту.

– Артём! – пожав руку, представился Шиллер. – С условиями сделки согласен. Я так понял, что ты хочешь, чтобы и у меня мотивация появилась… ну, как у тебя. За Родину воевать.

– Ну да! А если конкретней и проще, ты мою жопу прикрывать должен, а я твою! Согласен, Немец? – смеясь и обнимая за шею Артёма, спросил Вера.

– Согласен… Верочка, – в ответ весело рассмеялся Артём. Но потом, вдруг посерьезнев, спросил: – Толян, как думаешь, победим? Слышал… мужики говорят: пять к одному… Кстати, а почему так-то? У нас же народу больше…

Сделав минутную паузу, Вера таким же серьёзным голосом ответил:

– Я перед нашей отправкой поздно вечером телик смотрел. Не спалось что-то… Президент выступал. Наш, в смысле. Долго. Правильно так… Об Украине, Европе, про нас с тобой упомянул…

– И что он про нас? – улыбнувшись, поинтересовался Немец.

– Да так… точно не помню уже. Но одну фразу про тварей про этих запомнил. Знаешь, что Путин сказал? Замучаетесь, говорит, пыль глотать, суки бандеровские. Ясно тебе?

– «Суки» он не говорил, я его тоже слушал, – перекрикивая гул двигателя БТР, поправил друга Немец.