Добротолюбие. Том II

1. Все науки и искусства имеют свою цель (scopon) и свой конец (telos), – смотря на которые, рачительный любитель искусства охотно переносит все труды и издержки. Так земледелец, терпя то зной, то холод, неутомимо распахивает и разрыхляет землю, имея целию, – очистив ее от всякого стороннего сора, сделать плодороднейшею; убежден будучи, что иначе не достигнет конца, т. е. получения обильной жатвы для содержания себя и умножения своего достояния. Так и подвижничество наше имеет свою цель и свой конец, ради которого неутомимо и с удовольствием подъемлем мы все труды, – ради которого не тяготит нас скудость питания постнического, веселит изнеможение от бдений, всегдашнее чтение Писаний с размышлением не знает сытости, и не страшат ни непрестанный труд, ни обнажение от всего и скудость во всем, ни даже ужасы этой безмерной пустыни.

2. Конец нашей подвижнической жизни есть Царство Божие, а цель – чистота сердца, без которой не возможно достигнуть того конца. К этой цели приковав взор наш, и должны мы направлять наивернейше течение наше, как по прямой линии, и если хотя несколько помышление наше уклонится от нее, тотчас возвращаясь к созерцанию ее, исправлять его, как по норме какой.

3. Так учит св. Павел, когда к приявшим благое иго Христово говорит: имате плод ваш во святыне, кончину же – жизнь вечную (Рим. 6, 22). Этим он сказал как бы: цель ваша – в чистоте сердца, а конец – Жизнь Вечная. Итак, что может нас направить к сей цели, т. е. к чистоте сердца, тому мы следовать должны всею силою, а что отвлекает от нее, того избегать, как гибельного и вредного. Ибо для нее все подъемлем мы и делаем; для нее оставляются родители, отечество, чины, богатство, утехи мира сего и все удовольствия, – чтоб, т. е. сохранно удерживать постоянную чистоту сердца. Если посему будем мы всегда иметь во внимании эту цель, то все действия наши и помышления будут направляться прямо к достижению ее. Если же она не будет неотходно стоять пред очами нашими, то все труды наши и силы, не будучи направляемы на одно это, напрасно будут иждиваемы.

4. Итак, для этой чистоты должно нам все делать и всего желать; для нее в пустыню следовать, для нее держать посты, бдения, труды, нищету телесную, чтение и прочие добродетели, – чтоб, т. е., соделать сердце свое не болезнующим никакими пагубными страстями и сохранить его таковым. Посты, бдения, отшельничество, поучение в Писании для этой главной цели, т. е. чистоты сердца, подобает нам поднимать; и из-за них не должно позволять себе возмущать сию главную добродетель. Ибо когда пребудет у нас сохранною и невредимою сия главная добродетель, то никакой не будет беды, если какой-нибудь из сказанных подвигов придется в каком-либо случае по необходимости опустить: когда же мы все их выдержим, а ее одну нарушим, то никакой не будет от этого пользы; потому что все должно быть делаемо для нее. Они (подвиги) не суть совершенство, а суть средства к совершенству. Почему напрасно будет трудиться, кто, удовольствовавшись ими одними, будто верховным благом, на них остановит стремление своего сердца, а не будет простирать его до достижения конца, для которого они сами желательны.

2. Смотря на сию цель надлежит определять и то, каково должно быть наше отречение от мира (Соб. 3-е)

5. Есть три вида отречения от мира: первое то, в котором телесно оставляем все богатства и стяжания мира; второе то, в коем оставляем прежние нравы, пороки и страсти, как душевные, так и телесные; третье то, в коем, отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, только будущее созерцаем и вожделеваем того, что невидимо, Эти три отречения все вместе совершить повелел Господь Аврааму, когда сказал ему: изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего (Быт. 12, 1): от земли твоея, т. е. от богатства мирского и земных стяжаний; от рода твоего, т. е. от прежнего образа жизни, прежних нравов и пороков, которые, прицепившись к нам с самого рождения, близко родственны нам, как бы единокровные; от дому отца твоего, т. е. от всякого воспоминания о мире и обо всем, что встречается в нем взорам нашим. Это бывает, когда, умерши со Христом от стихий мира, смотрим, по Апостолу, уже не на то, что видимо, но на то, что невидимо; видимая бо временна, невидимая же вечна (2 Кор. 4, 18), – и, исшедши сердцем из сего временного и видимого дома, свои очи и ум обращаем к тому дому, в коем имеем пребывать вечно; – когда во плоти ходяще, не по плоти воинствовать начнем в Господе (2 Кор. 10, 3), оное блаженного Апостола изречение делом и жизнию возглашая: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20).