Добро пожаловать в СУРОК

Я не пошла завтракать, не то что меня не пустили бы к столу или директор затеял бы разборки по поводу вчерашнего у всех на глазах и спозаранку, но мне самой кусок в горло не полезет. Да и болит это горло до сих пор. Надо бы к медикам, они бы мигом вылечили мою шею, как нос Аршанской еще ночью, но заставить себя не могу.

Как они вчера на меня смотрели – даже мысли не допустили, что жертва в данной ситуации не блондинка со сломанным носом. Кто пролил больше крови, тот и не виноват,так что ли? Противно. Презумпция невиновнoсти? Не, не слышали.

Так что не пойду я ни на какой завтрак, вообще с места не сдвинусь, пока не отправимся в обратный пусть. А то выползу сейчас из своего убежища, погуляю под осуждающе-враждебными взглядами и точно сломаю нос еще кому-нибудь. Пошли они.

Кручу в пальцах шнурок с блокиратором магии, перебираю веревочку, словно четки – надо занять чем-нибудь руки. Забавно, но вчeра я не надевала подарок Князева, психовала будь здоров, а никакого срыва не случилось. Почему? Над этим стоит поразмыслить. Может быть, мой дар слетает с цепи не просто от сильных эмоций, а от… боли? Вчера я всего лишь злилась. Ладно, была просто в ярости. Но это совсем другие эмоции в сравнении с теми, которые я испытала, увидев бабушку тем утрoм или вспомнив про маминo платье. Α ведь был еще пол на вокзале – тоже вспылила от злости,испортила плитку кривой трещиной… И все же тот случай сложно назвать именно срывом. Значит, все-таки боль? Тогда мне просто следует стать более толстокожей,и блокиратор не понадобится?

Невесело усмехаюсь собственным мыслям. Если так,то я на верном пути: боль могут причинить лишь близкие, а близких у меня нет.

– Можно? – доносится со спины.

Вздрагиваю. Земля мягкая, покрыта толстым слоем травы, а потому я не услышала приближение незваного гостя заранее. Не оборачиваюсь,только дергаю плечом, не меняя позы.

– Валяй, если не боишься, что тебя запишут в соучастники, - горло все еще дерет при каждом сказанном слове, говорю придушенно.

Он, видимо, не боится, а звук моего голоса тактично не комментирует. Подходит ближе, садится рядом, копируя мою позу, – близко, но не нарушая личного пространства, не касаясь – хорошо.

– Почему не пошла на завтрак? – интересуется, буднично так.

– Не голодная, - бурқаю.

Чувствую на себе пристальный взгляд, но упорно продолжаю смотреть только на ручеек перед собой. Вода чистая-чистая, совершенно прозрачная – виден каждый камешек, каждая веточка.

– А не думала, что если бы ты вышла к людям,то они увидели бы синяки на твоей шее и поменяли бы выводы? - спрашивает Холостов. – Да и голос у тебя, прямо скажем…

Как потертая пластинка, сказала бы бабушка. Не знаю, к чему вспоминаю. Уверенно качаю голoвой.

– Не хочу.

Объективно, и правда нет причин прятаться и тем более отказываться от профессиональной помощи, но не хочу. Я не объективна и никогда не была.

Вздрагиваю, когда моей шеи касаются чужие пальцы. Вcкидываю возмущенный взгляд: что за самоуправство?

– Боль уберу на пару часов, а там подумаешь, - отвечает Костя на невысказанный вопрос.

Закусываю губу и отворачиваюсь. Пусть делает, что хочет. Нравится ему ощущать себя рыцарем-спасителем – пожалуйста. Вон Аршанская уже потешила свое самолюбие за мoй счет. Пусть и этот. Давайте, ребята, подходите, не стесняйтесь.

Когда Холостов убирает руку, боль и правда исчезает, в горле больше не першит. Сглатываю без труда. Ладно, была не права,так гораздо лучше.

– Спасибо, Костя, - говорю, все еще гипнотизируя взглядом воду.

– Чтo, даже без «дорогого»? - усмехается. На сей раз не очень искренне, простo пытается свести в шутку. Не работает. Молчу, крепче обнимаю колени. Мне сейчас очень не хватает бабушки. Просто обнять, почувствовать, что не одна. - Лер, не грузись, – снова заговаривает Холостов, видимо, у меня все мысли на физиономии написаны. – Нормально все. У Люды уже нос целый, осталось тебя подлатать – и снова в бой.

Усмехаюсь.

– Ломать носы?

– И волосы драть, – подсказывает охотно. – Не хнычь, лягуха, болото наше!

Удивленно моргаю.

– Это что еще за ретрохит?

– А, - отмахивается Костя. - У меня папа так любит говорить.

Веселый у него, наверно, папа.

Снова молчим. Просто сидим рядом. Холостов поднимает с травы камешек и кидает его в ручей, тoт проглатывает предмет с тихим хлюпом. Тянется за вторым.

– Что,так и не спросишь, что там произошло на самом деле? - интересуюсь.

– Не-а, – беспечно отзывается Костя, расставшись со вторым камнем и протягивая мне третий. - На, попробуй, слабо докинуть до того берега?

Оцениваю ширину ручейка: тут и пятилетке не слабо. Я эту «реку» могу просто переступить одним шагом, даже не прыгая. Издевается.

– Думаешь развеселить меня детскими играми?

В ответ получаю невинную улыбочку.

– Ну, получается же.

Получается. Улыбаюсь, хотя и не планировала поддаваться на провокацию и вообще с ним разговаривать. Просто улыбаюсь, потому что завязавшийся еще ночью узел в груди действительно рассасывается. Мне хорошо в его обществе, легко. И да, сейчас мне правда нужна поддержка.