Добро пожаловать в кошмар!

– Нас в каждой точке этого города ждут с распростертыми объятиями, – хмыкнул Бокштейн. – Выбирай любой камень, бейся об него башкой – и вот тебе новая легенда. Как в детских страшилках. Приехала группа школьников в город. В старый красивый город. Встретила их приветливая женщина. Все ничего, только губы у нее были красные. И вот стала эта женщина школьников по городу водить, все там показывать, говорить о местных легендах. А школьников с каждым часом становилось все меньше и меньше. Даже учительница их забеспокоилась, куда это пропадают ее ученики. Но женщина успокоила ее, что ребята скоро вернутся. И только улыбка ее красных губ становилась все шире и шире. А на обед у нее откуда-то появилось красное мясо со странным, сладковатым привкусом.

– Зачем ты так! – вспыхнула Ленка.

– Не переживай! – Вадим прошел по кромке развалин. – Это одна из версий. Примем ее за нерабочую и отложим до поры.

– У тебя уже все рассчитано?

– Нет! Я думаю, что никуда соваться нам больше не надо. Каждый захотел свое, и он это получил. Эдик правильно сказал – Натки выполнят свое предназначение и сами вернутся. Вообще мне кажется, что нас, как мух, пытаются затащить в паутину. Чем больше мы дергаемся, тем больше запутываемся. Сунемся в лаз, там нас и прихлопнут.

– Ты не прав! – Ленку и Вадима разделял провал древнего подвала.

– Все довольно логично! – Бокштейн отряхнул руки.

– Здесь не должно быть логики. Это не математика.

– Любые отношения – математика. – Вадим скривился, словно его собирались заново учить арифметике. – Если я подарю тебе цветы, приглашу в кино и стану заходить за тобой по утрам перед школой, то я автоматически превращусь в твоего молодого человека. Если ты не станешь на меня сильно давить, а я буду согласен в компании играть роль твоего парня, то в конце концов мы дойдем до отношений, когда-либо мы должны будем начать жить вместе, либо расстанемся, потому что любые контакты, как и математическая прогрессия, требуют развития. Здесь есть, конечно, какое-то количество неизвестных, но при определенном значении выражения они легко высчитываются.

– Дурак! – выкрикнула Ленка, убегая обратно в церковь.

– Могла бы и не выступать, – Вадим равнодушно проследил взглядом за перемещением Голубевой. – Велика вероятность, что мы сейчас именно ее желание расхлебываем.

– Это ты сказал зря, – тихо произнесла Таня. – А потом с чего ты взял, что, заходя за ней перед школой, ты станешь считаться ее молодым человеком?

Она, казалось, очнулась от того полузабытья, в котором пребывала все утро. От безвольной бледности не осталось и следа. На худом лице явственней проступили веснушки, в глазах скакал чертик негодования.

– Потому что ей самой этого захочется, – с ухмылкой выкрикнул Вадим. – Есть несколько кодовых слов, на которые вы все ведетесь: «Как у тебя дела?», «Я постоянно думаю о тебе». «Такую, как ты, я искал всю жизнь». «Без тебя мир бессмысленен и пуст». Кажется, я ничего не пропустил?

– Пропустил самое главное. – Таня пошла по бортику прочь от мальчишек. – «Я люблю тебя». Но ты этих слов не знаешь, поэтому никого здесь не найдешь. И Василевский может не строить из себя рыцаря печального образа. – Она прямо глянула на Андрюху. – Не нужен ты мне ни через два года, ни через три. И мне плевать, каким образом ты выполнишь свое обещание. Хоть вы тут все пропадите в этом городе призраков! Вон, на Бокштейне женись. Из вас хорошая пара выйдет. Умный и дурак.

– Эй! Я-то тут при чем? – опомнился Василевский. Но было поздно, девчонки ушли.

– По-моему, сейчас самое время читать стихи, – пробормотал Бокштейн. – Чтобы сойти за умного.

– Да пошел ты, – отмахнулся от него Андрюха и рысцой направился в арку церкви. Он бы тоже сейчас с удовольствием с кем-нибудь поругался. Душа просила хорошей встряски. Но разбегаться им пока было нельзя. Они уже один раз неосторожно сделали это.

Глава V Проклятие Ярвевана

– Весенний день горяч и золот,
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова – я; я снова молод!
Я снова весел и влюблен!

Словно сомневаясь, что читает именно Северянина, Андрюха посмотрел на обложку, на всякий случай пощупал корешок и опять открыл перед собой книгу.

– «Весенний день горяч и золот…» – пробормотал он, как заклинание. – Эй, Ломоносов, а что будет, если я на Таньке не женюсь?

Они вернулись в гостиницу. Без Эдика. Марина снова проявила поразительное равнодушие к числу экскурсантов. Таня с Леной всю дорогу делали вид, что Вадима с Андрюхой в машине не существует. И под конец Бокштейн сдался. Взял с девчонок слово, что они никуда не сунутся, и снова принялся за выстраивание умозрительных схем.

– Проживешь лишние двадцать лет, – буркнул Вадим. Разложив перед собой карту Старого города, он внимательно изучал ее, время от времени сверяясь с записями в блокноте и парой путеводителей по городу.

– Чего это только двадцать? – недовольно нахмурился Василевский.

– Потому что как в качестве твоей жены она тебе все печенки проест своими истериками.