Добро Пожаловать В Ад

Дыша прохладным воздухом предгорий, он пытался и для себя найти оптимальное решение. Свернуться и уехать, от греха подальше, пока еще не поздно? Но как же материал, который и впрямь намечается сенсационный, как же его журналистское честолюбие, где же та хватка, благодаря которой он попал в столь серьезное агентство?.. Писал бы о бабочках — до сих пор прозябал бы в какой-нибудь районной малотиражке.

Он уже рисковал, и сам любил повторять, что риск — благородное дело, и кто не рискует, тот не пьет шампанского. У него есть шанс отличиться, и шанс этот упустить нельзя, другого случая может не выпасть.

Затягиваясь сигаретным дымом, он шел по улице, занятый своими мыслями. С ревом оторванного глушителя, мимо пронеслись «жигули» с цветной фотографией Дудаева, вырезанной с обложки журнала, на заднем стекле. Генерал был при параде и смотрел на журналиста чуть насмешливо и свысока.

… Дальше улица обрывалась. Впереди, на площади Свободы, в которую Якушев уперся, высился президентский дворец.

Часть вторая Оставь надежду всяк сюда входящий

Глава девятнадцатая

— Раз, два, взяли! Еще раз!.. Порезче, мужики, что как сонные мухи возитесь?

Трое красных от усердия артиллеристов огромным шомполом начищали до блеска жерло орудия. Ствол его покорно опущен к земле, прапорщик Дедовский, исполняющий обязанности, как заместителя Васнецова, так и старшины батареи, из квадратной канистры заливал в казенник смазку. Бурая пахучая жидкость нехотя стекала по каналу.

— Не завтракали сегодня? — наблюдал за чисткой Васнецов. — Сергиенко, ты же гири тягаешь. Неужели силенки не хватает?

Квадратный сержант в запятнанной «пэша»[6], с жарко распахнутым воротом, из-под которого синела полосками неуставная тельняшка, уперся каблуками во влажный грунт, поднатужился. Единым движением шомпол прогнали от казенника до среза ствола.

— Сверкает, как у кота!.. — с удовлетворением заметил сержант, заглядывая в орудийный ствол. — Принимайте работу, товарищ старший лейтенант.

Васнецов с пристрастием осмотрел играющее солнечными зайчиками жерло с полосками нарезов, провел пальцем по внутренней поверхности.

— Насухо протрите.

Он присел на стылую станину, порылся в кармане, доставая сигареты.

Внимание привлек далекий гул и завывание моторов, доносившиеся со стороны леса. Мелко задрожала земля.

— Никак танки, Максим Иванович? — прапорщик щупал глазами кромку леса и проселочную дорогу, что, подобно жалу змеи, раздваивалась возле палаточного городка, одним ответвлением уходя в станицу, другим на Грозный.

— Да кто их знает? — сломав пальцами неприкуренную сигарету, произнес Васнецов.

Огибая прицепленные к тягачам орудия, он добрался до узла связи, обстучал грязь с подошвы о металлические ступеньки, и вошел в натопленную будку. Накурено было так, что впору топор вешать. Наигрывала музыка. Связист, забросив ноги на тумбу, мурлыкал под нос мотивчик, пойманный на радиоволне.

— Гончаров! — низким голосом рыкнул Васнецов. — Ты что, вконец обнаглел?

Связист, как ошпаренный, подорвался со стула, застегивая воротничок.

— Так я… товарищ старший лейтенант… — Он потянулся к рации и щелкнул переключателем.

Музыка сменилась сухим эфирным треском и посвистыванием.

— У тебя на подходе танковая колонна. Запроси позывной, маршрут следования.

— Есть, — услужливо дернул цыплячьей шеей Гончаров, подсел к защитного цвета рации, надел резиновые наушники. Поднес к обметанным простудой губам тангетку и, отжав кнопку, запросил:

— Я — «Ворон-2», я — «Ворон-2». Вызываю на связь «Змейку»… — он оглянулся на Васнецова, уточняя, все ли верно делает. — Назовите свой позывной, выйдите на связь…

Он отпустил кнопку, в микрофоне вновь засвистело и затрещало. Прошло еще несколько секунд, прежде чем помехи прервались. Васнецов услышал:

— «Ворон-2», я «Броня». Со мной семь «коробочек». Будем у вас через четверть часа.

— Шесть, — забрав у связиста тангетку, бросил в эфир Васнецов.

Заминка была недолгой.

— Пять, — отозвался динамик.

«Все верно, одиннадцать. Пароль знает», — подумал старший лейтенант и добавил от себя в эфир: — Ждем.

Сунув в уголок рта мятую сигарету, он выбил кремнем огонь, глубоко затянулся и открыл дверь, проветривая помещение.

Завывание танковых моторов надвигалось всё ближе, подавляя в округе другие звуки. Над кронами деревьев, — Васнецов это уже отчетливо видел — голубоватой пеленой вздымалась выхлопная гарь.

Проходя мимо штабной палатки мотострелков, он повстречал майора Сушкина, одевавшегося на ходу.

— Ты на КПП?

— Надо же встретить…

— Как бы не по мою душу, — пробормотал майор.

Выйдя на дорогу, они обтерли о траву обувь; из-за мешков, пружиной, выскочил Быков.

— Танки, товарищ майор…

— Знаю, — отмахнулся комбат, всматриваясь в петляющий изгиб дороги.

С устрашающим ревом из леса появилась головная бронемашина, выбрасывая инжектором густой шлейф дыма. С гусениц летели комья земли и снега, на антенне трепыхался российский вымпел. Придерживаясь за открытый люк, на башне сидел танкист в шлемофоне, в куртке с меховым воротником.