Добро пожаловать в ад

— Угу. Так вот, этот парень, Брюер, высказал одну свою теорию, которая на первый взгляд показалась мне довольно-таки дикой, — безмятежно продолжал Тарджент. — То есть я хочу сказать, выглядит она точь-в-точь как сценарий для какого-нибудь дерьмового телевизионного фильма. Ну да неважно. Так вот, в этом его сценарии, значит, есть два главных героя, два старых любовника, которые вновь вспомнили о былой любви — разумеется, втайне от всех. Старая любовь не забывается, верно? Чувства их вспыхнули ярким пламенем, и тут вдруг им пришла в голову сумасшедшая идея избавиться от мужа. Зачем, спросите вы? Ну, во-первых, чтобы не путался под ногами, но не только поэтому. Выяснилось, что бедняга, оказывается, набит деньгами по самое некуда. К тому же наш герой-любовник — по сценарию нашего копа из Индианы, роль главной звезды в этом фильме отводится вам — вроде как еще несколько лет назад нарисовал зуб на этого парня, мужа своей бывшей пассии, которую тот увел у него из-под носа. Как-то раз даже избил его чуть ли не полусмерти. Ну, да вернемся к нашей парочке. Итак, они решают избавиться от надоевшего мужа и выводят его из игры? Но, проклятье, оказывается, что в этом случае им достанется только половина его кубышки. А вторая половина отойдет его сынку, который, как на грех, куда-то пропал и никто не знает, где он. Как-то это неправильно, считают они. Но что, если парень вдруг тоже возьмет да и помрет ненароком? Очень удобно, верно? И вот с этого-то момента, как мне кажется, сюжет начинает развиваться слишком быстро. Только тут он из полнометражного художественного фильма превращается в обычный дерьмовый телесериал. Итак, наши герои пытаются представить все так, будто сын кончает с собой. Совершает самоубийство — даже при том, что у парня нет для этого ни единого мотива, даже при том, что он в скором времени должен унаследовать папашины миллионы. А потом — и тут наступает тот самый момент, когда любой голливудский режиссер, увидев наш фильм, просто начал бы плеваться огнем, поскольку в этом месте сценарий теряет всякую достоверность, — единственным свидетелем самоубийства парня, пасынка нашей дамочки, становится тот самый человек, которого подозревают в убийстве ее мужа! — Хмыкнув, Тарджент покачал головой. — Я имею в виду, ну не смешно ли? Главный подозреваемый в убийстве мужа, первая любовь богатой и безутешной вдовы — и он же единственный, кто собственными глазами видел, как парнишка пустил себе пулю в голову?! Бред какой-то, вам не кажется?

— А ну выметайтесь ко всем чертям из моей машины! — бросил я, и демонстративно взялся за ручку переключения передач, дав понять, что все это мне уже надоело.

— Ну-ну, потише, Перри! Чего вы так распетушились? Я-то тут при чем? Это не я так думаю, это теория того парня из Индианы!

— Отойдите от машины.

— Не спешите не спешите, Перри! Боюсь, тут вам не проехать — дорожку мы заблокировали.

Вместо ответа я снял ногу с педали тормоза, и пикап мягко покатился вперед. Тарджент, держась за ручку двери, старался не отставать. Потом я поставил ногу на педаль газа, и Тарджент благоразумно отпрыгнул в сторону, не став дожидаться, пока пикап потащит его за собой. До патрульных машин, перегородивших дорожку к дому, оставалось метров десять. Я резко вывернул руль влево, съехал с дорожки и рванул напрямик через лужайку. До того места, где не росло ничего, кроме травы, было недалеко, но вдруг откуда ни возьмись перед носом моего пикапа появились какие-то декоративные кусты. Плюнув, я проломился сквозь них, в очередной раз поздравив себя с тем, что отдал предпочтение «силверадо», а не «тойоте приус». Именно в такие моменты, как сейчас, и понимаешь, что не прогадал. От кустов, само собой, осталось одно воспоминание. Покончив с ними, я снова вывернул руль, теперь уже в обратную сторону, сделал крутой вираж и поддал газу. Мне было слышно, как покрышки моего пикапа рвут мокрую траву. Я пронесся мимо патрульных машин, уничтожил по дороге еще один куст, некстати оказавшийся на моем пути, и вновь выскочил на дорожку.

— Слава богу, у нее хватит денег на садовника, — громко сказал я, не чувствуя ни малейших угрызений совести за те разрушения, что оставил на лужайке Карен. Пулей промчавшись по дорожке, я еще раз крутанул руль и выскочил на дорогу. Позади меня взревел двигатель патрульной машины, однако фар в зеркальце заднего вида я не заметил и решил, что это чертовски здорово. В конце концов одна ночь за решеткой в неделю — более чем достаточно. По крайней мере для меня.

— Ты не забыл, что я говорил тебе насчет мульчи?[12] — сварливо поинтересовался Джо. — Ты не можешь просто раскидать ее по участку, а потом разровнять эти кучи граблями. Так не пойдет, слышишь? Слой должен быть ровный и гладкий. Ну, как одеяло, соображаешь?