Добро пожаловать на Марс!

— Я сама думала об этом, — отсмеявшись, сказала Наннет, — Кое-что я сообразила задолго до тебя, но не рассказывала тебе, потому что «хорошо воспитанные» молодые леди обычно не обсуждают некоторые вещи с мужчинами, даже с родственниками. Но мне кажется, что у нас не совсем обычная ситуация.

— Послушай, а ты уверена, что чувствуешь себя хорошо? — спросил Дольф, — Это не так уж и важно теперь, когда ты поправляешься. Можно подождать, пока…

— Нет, Дольф, я в самом деле кое-что поняла. Ведь у этой планеты нет луны… я имею в виду, что ее луны слишком маленькие, чтобы на что-либо влиять.

— Луны? Но, Наннет…

— Помолчи и дай мне закончить, ладно? — твердо сказала она, — На Земле Луна влияет на многие вещи, а не только на приливы с отливами и календарь. Она имеет кое-какое отношение к погоде, и существует много животных — например, манящие крабы, поведение которых в большой степени зависит от Луны. Верно?

— Да, это так, — кивнул Дольф, начиная понимать, к чему она клонит.

— Прекрасно. Но Луна влияет и на людей. Например, есть сумасшедшие, у которых обострение происходит в определенное время месяца — в полнолуние, — и это совсем не суеверие. Также все знают, что некоторые проявления женского организма проходят строго по лунному календарю… но на Марсе-то Луны нет.

— Ну, и…

— Ну, и я думаю, что моя болезнь хотя бы отчасти происходит от этого, — продолжала Наннет, — Я заметила, что с тех пор, как я прилетела сюда, кое-что идет не правильно, и со временем это не выправилось. Прежде я думала, что просто так действует на меня сок лишайника, из-за чего мой баланс гормонов пошел вразнос. Но теперь я считаю, что просто встала перед необходимостью приспособиться к новому графику. И, могу держать пари, так будет с каждой женщиной, которая прилетит на Марс. Мне остается только радоваться, что для меня все это кончилось.

— Очень на это надеюсь, — сказал Дольф, — Но почему ты так уверена? Гм-м… Я хотел спросить, что, по твоему мнению, послужило причиной выздоровления?

— Ну, это все просто, Дольф, — улыбнулась Наннет, — Наступает весна.

— Весна? — тупо переспросил он. — Ну, да, наверное. Но вряд ли мы скоро заметим какие-либо изменения…

— Я заметила, — твердо сказала Наннет, — И ты тоже заметишь, если прислушаешься. Ты был так занят заботами обо мне и даже не обратил внимания, что ветер изменился.

Пораженный вторично, Дольф встал и неловко подпрыгнул к иллюминатору. Конечно! В воздухе еще висела охряная пыль, но уже был виден пологий занесенный склон, а с подветренной стороны, которую они называли задним двором, виднелись длинные перья песка, вьющиеся с верхушек дюн вдоль строения. Двор постепенно очищался.

Пока Дольф смотрел на это, откуда-то сверху послышался мягкий удар, словно кошка спрыгнула со стола. Дольф машинально оглянулся, затем снова уставился в иллюминатор, потому что по крыше ящика стукнули еще два раза. На этот раз производящий странные звуки объект попал в поле зрения, поскольку спрыгнул на землю и покатился по ветру. Он был размером с голову Дольфа, но, несомненно, постепенно еще вырастет.

Это был шар лишайника, который, перелетев тысячу миль через пустыню и расселины, попал в оазис. Он был не столь красив, как первая малиновка, но в тысячу раз полезнее.

В самом деле, началась весна. «Волна жизни» катилась на север от тающей полярной шапки.

Но не появлялись первые ростки, не пели птицы. Снаружи было по-прежнему смертельно холодно, а воздух был все такой же разреженный и безжизненный, как всегда. Лишь постепенное пополнение запасов продовольствия да медленное повышение максимальной температуры в полдень указывали на то, что кончается власть зимы. Им все равно приходилось сидеть «дома», не считая коротких полуденных набегов, чтобы собрать лишайник и поменять фильтр насоса. Но, по крайней мере, это немного нарушало нестерпимую монотонность дней.

Если бы не журнал, они бы не узнали, что прошел земной год, начавшийся с неудачной посадки Дольфа. Марсианского года не прошло еще и половины, а сколько точно осталось, Дольфу было трудно вычислить. Наннет считала марсианские дни, которых в марсианском году 668. А если считать по земным дням, то в их в марсианском году 687. Так что им, в лучшем случае, оставалось еще больше двухсот дней до конца первого марсианского года.

Однако уже невооруженным глазом были видны изменения, происходившие в оазисе за стенками ящика. Ветер стал меньше, периоды хорошей видимости начинались раньше утром и заканчивались позже днем. Постепенно распространялись лишайники, они уже были не случайными мигрантами, а укоренялись в песке, постепенно покрывая дно кратера. Настанет время, когда они закроют все вокруг ковром, нетронутым, как и в тот день, когда приземлился Дольф.