Добро Наказуемо

— Неделю, или чуть больше, Соколов ехал из аэропорта, врезался в столб, и автобус в лепёшку.

— Как ты узнал?

— Я привык, что ты не задаёшь вопросов, но сейчас отвечу — в газете прочитал, там не указали фамилию, но я почувствовал, что это он, и послал своего коллегу узнать, и моя догадка подтвердилась.

— Он же не пил за рулём. Я точно знаю.

— Зачем ему было пить? У него своя дурь лилась через край.

— Странно всё это, — сказала Марина и спохватилась, что сказала лишнее.

Шеф посмотрел на неё длинным взглядом и ничего не сказал. А что ему было говорить. Рассказать Марине, что это он организовал «странную» смерть Соколова? Вернее не он, а Костя. Заплатили хорошо Жанне, а дальше всё пошло по сценарию. Очень многого не мог говорить ей шеф. Он ещё раз убедился в уме и проницательности Марины, но то, что она сказала, говорило и о том, что он, профессионал, натолкнул её на эту мысль, совсем не профессионально.

Марина тоже не знала, зачем он это сказал. Чтобы запугать её? Ему этого не нужно, он и так знает, что она понимает, что движением пальца он может её уничтожить. Но она нужна ему. Да, пока нужна. Они шли молча, понимая ход мыслей друг друга. Вышли к минеральному источнику, ограждённому камнем и внутри превращённому в фонтан. По бокам стояли длинные сооружения с ванными комнатами и процедурными кабинетами. На большом щите на немецком и английском языках написали историю источника и фонтана, послужившим образованию здесь города и курорта. Перешли дорогу и Марина обратила внимание на вывеску, бросившуюся в глаза, на которой красовалась неоновая надпись:

"Restaurant Odessa".

— Вот здесь можно и поесть. Ресторан держит внук моряка, сбежавшего от большевиков с Врангелем.

Ресторан оказался небольшим и уютным. В вестибюле висела увеличенная фотография красавца в морской форме Российского императорского флота капитан-лейтенанта Шлезвинга Андрея Андреевича, датированная 1912 годом, а на противоположной стене так же увеличенная фотография его же, но уже с погонами капитана первого ранга и снятая через 9 лет. Если на первой фотографии изображался молодцеватый, бравый офицер, то со второй на посетителей ресторана смотрел уставший, убелённый сединами, но по-прежнему красивый мужчина. Стены самого ресторана украшали фотографии видов Одессы и Севастополя. На отдельном стенде висели фотографии знаменитых посетителей. Кого здесь только не было! Шахматист Алёхин и писатель Куприн, премьер-министр временного российского правительства Керенский и композитор Рахманинов, певец Шаляпин и шахматист Каспаров, и многие другие россияне, для которых маленький ресторан в центре Европы заменял ненадолго родину. Здесь всё напоминало о ней: и меню, и посуда, и одежда официантов и, кажется, сам воздух был русским.

Рассмотрев эти реликвии, достойные любого исторического музея, Марина и шеф сели в углу противоположном наружной стене.

— Я всегда здесь сажусь, чтобы не видеть в окнах проезжающие автомобили, — сказал шеф.

— Чувствуешь себя в Одессе? — засмеялась Марина.

— Мы действительно в Одессе.

Подошёл официант, положил два меню в кожаных тиснёных переплётах.

— Заказывай себе, что желаешь, а мне пожалуйста, как всегда — куриный бульон.

Марина стала рассматривать меню, написанное на русском и немецком языках.

— Глаза разбегаются, не знаю что заказать. Что Вы посоветуете? — спросила она у официанта.

— На первое украинский борщ с пампушками, а на второе бефстроганов с жаренной картошкой.

— Полборща и вот — вареники с вишнями, а запить — компот из чернослива.

Официант ушёл.

— Кто тебя оперировал?

— Тебе его имя ничего не скажет. Профессор Циплер.

— Почему, я слышала о нём, что это один из лучших кардиохирургов.

— Он еврей. Интересно, что та клиника принадлежит евангелической церкви, а лечатся в ней и работают люди разных национальностей и вероисповеданий. Расскажу тебе забавный случай. После реанимации перевели меня в палату. Я уже с трудом, но мог сидеть на кровати.

Чувствовал себя ужасно, ничего в состоянии покоя не болело, но было какое-то безразличие. Так вот, сижу я на кровати и подходит ко мне сестричка-блондиночка с прибором для измерения кровяного давления, берёт меня за руку и меряет давление. Я наклонил голову, закрыл глаза, и так сижу в полудрёме. Потом открываю глаза и вижу вместо неё чёрную — пречерную индианку. Я не понял, как мгновенно могла почернеть блондинка. По моему взгляду она, наверное, определила удивление и проговорила, успокаивая: "Vampir hat angekommen (Вампир пришёл)" — и улыбается. Я выразил ещё большее удивление, и она мне показала инструмент для взятия крови из вены. Я пришёл в себя и начал смеяться так, что боль в распиленной груди говорила о том, что своим смехом могу свести на нет результат операции. Так что, видишь, случаются чудеса и наяву.