Добро Наказуемо

— Так тебе и разогнались давать. Тут всё под проценты. Задавятся за копейку, пардон, за пфенинг.

— Мы все так думали. А это так и не так. Здесь не высчитывают недостачу из кармана продавцов или кассиров. Конечно, если не поймают на воровстве. А у нас там ввели коллективную ответственность за недостачу, вот и приходилось продавцам компенсировать свои убытки обманом покупателей.

— Воровали, Вера, все. Уже не раз говорили, что мы брали то, что нам недоплачивают.

На следующий день Вера обратилась к своей заведующей отделом — менеджерин, и рассказала ей ситуацию. Высокая, седая, строгая фрау Шпигель выслушала Веру и сказала:

— Напиши заявление с просьбой выдать тебе три тысячи в счёт будущей зарплаты.

— Спасибо, фрау Шпигель.

Ещё на языковых курсах Вера научилась составлять по стандарту различные документы, и на компьютере быстро написала и отпечатала заявление. Менеджерин взяла его и через десять минут вернула Вере со словами:

— После смены получи в бухгалтерии.

— Большое спасибо, фрау Шпигель, я Вам очень благодарна.

Фрау чуть улыбнулась кончиками губ, кивнула и пошла работать, всем своим видом показывая, что вопрос закрыт и нужно заниматься делом.

На следующий день Семён взял с собой грека Панайоти и поехал в магазин покупать инструмент и сопутствующие материалы. Вдвоём они загрузили машину универсальными дрелями, свёрлами, отрезными станками по металлу, называемыми в Союзе непонятно почему «болгарками», хотя их не производили ни в Болгарии, ни в СССР, электрическими ножовками, шурупами разных размеров, спецодеждой и многим другим, необходимым для работы. Набралось на сумму более двух тысяч. Когда они рассчитывались, то кассирша, удивившись, что такие крупные покупатели платят наличными, сказала, что им положена скидка10 %.

— Хрен поймёт этих капиталистов. Я вообще не понимаю, как у них складываются цены. Чего они нам вернули больше двухсот марок? — недоумевал Панайоти.

— Пойти отдать? — спросил Семён.

— А это уж болт им! — заключил справедливый грек.

Котик получил объём работ на многоэтажном доме, подлежащем утеплению стен и заменой старых деревянных окон на пластиковые стеклопакеты. Работа была несложная, знакомая ребятам по старой работе, но была одна трудность, чисто физического характера. Все материалы они поднимали на верхние этажи в лифте, а вот большие панели-стёкла пришлось поднимать вручную, потому что они не входили в лифт. Над объектом работали больше месяца, и Семён, получивши деньги, рассчитался с ребятами и погасил большую часть своих расходов на приобретение инструмента.

Нельзя сказать, чтобы Семён забыл долг Ефима, но он надеялся, что у того сыграет совесть, и он сам принесёт деньги. И вот Семён набрал номер и сказал, не здороваясь:

— Ты когда вернёшь деньги?

— Здравствуй, Сеня! Скоро верну.

— Скоро, это когда?

— Ну, через пару месяцев.

— Ты, что шутишь. Ты, Фимка, брось свои штучки.

— Понимаешь, Сеня приехала моя тётя Фаня, и я опять потратился.

— А я причём?

— Ты же её знаешь. Я должен был помочь?

— Вот что, Соколов, кончай ты ломать комедию, если ты не вернёшь через неделю деньги, обижайся на себя. Я не намерен на тебя работать.

— Хорошо, Сеня, позвони ровно через неделю.

Семён бросил трубку.

— Вот дерьмо собачье, сволочь. Когда я, наконец, начну разбираться в людях. Позвоню ему через неделю, но в последний раз, — сказал Семён жене, — попрыгает он у меня.

— Не связывайся ты больше с ним. Ещё пострадаешь из-за этих денег.

— Я-а-а? Как это? За что?

— Боюсь, что ты не сдержишься, а здесь даже за пощёчину могут посадить. Вернёт когда-нибудь.

— Когда-нибудь меня не устраивает.

— Смотри, Сеня!

Если бы Семён предвидел, что с ним будет за то что он требовал свои деньги, он бы наверняка постарался бы забыть о них. Его должник уже давно задумал, как не отдавать деньги и обезопасить себя от угроз Семёна.

Действительно, после долгих уговоров во Франкфурт на ПМЖ приехала тётка Ефима — Фаина. Она приехала после долгих уговоров племянника в письмах и по телефону. И хотя в Одессе жизнь становилась всё тяжелее, Фаина боялась ехать в Германию по нескольким причинам.

Во-первых, она боялась немцев вообще, так как во время войны почти все её родственники стали жертвами холокоста, и хотя у неё был роман, ну не роман, а юношеская влюблённость с военнопленным немцем по имени Вернер, она не причислялся ею к фашистам. Больше того, она помнила его фамилию, и откуда он призван в армию, и в глубине души надеялась, что может встретит его в Германии. Во-вторых, воспитанная Советской властью, она знала, что капитализм — это плохо по определению, и что даром там ничего не дают, и она может быть обречена на нищенское существование. Но уговоры любимого племянника пересилили все её страхи и, она, продав свою комнату в коммуналке за пять тысяч долларов, оформила документы, получила вызов и приехала во Франкфурт.

Беспредельная радость владела ею первое время после приезда.