Добро Наказуемо

— Молодой человек, вы же только что привезли, чего вы звоните?

— Может родила уже?

— Женщины не пушки, детьми не стреляют. Подождёте. Звоните часов в десять, — и бросила трубку.

Гапонов жил в Одессе больше восьми лет, но никак не мог привыкнуть к их шуткам, граничащим то с грубостью, то с нахальством.

Он вспомнил: "Женщины не пушки", — и вначале разозлился, но потом себе представил, как дети вылетают из материнской утробы и засмеялся.

Работа не лезла ему в голову, он перебирал бумаги и натыкался на отдельные слова и несколько секунд думал, что они обозначают. В половине восьмого не выдержал, позвонил:

— Девушка, Гапо…

— Слышу по голосу, Марина Гапонова только что родила.

— Кого?

— Дайте договорить. Девочка, три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра. Поздравляю.

— Спасибо, родная!

Он хотел выскочить из кабинета, вернулся, не зная для чего, потом вспомнил и позвонил тёще.

— Мама, (впервые он её так назвал) девочка, три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра! Поздравляю Вас, бабушка Аня!

— Спасибо, Миша, — ответила Анна, положила трубку и заплакала.

Она сидела, слёзы радости катились по её щекам и думала о себе, что вот и жизнь прошла, она бабушка, а жизни-то настоящей и не было.

Швейная машинка, костыли, инфаркт. Только одна радость у неё в жизни — Марина. Как она ей тяжело досталась. Но теперь награда на старости лет — внучка. "А сколько же мне лет, что я говорю о себе, что я старая? Боже, всего сорок семь! Ничего, мы ещё поживём." — думала Анна, взяла лист бумаги и стала записывать, что нужно купить для новорожденной.

Михаил забежал в дежурную часть и радостно воскликнул:

— Девочка!

— Поздравляем! — почти одновременно сказали присутствующие милиционеры.

Сидящий на стуле задержанный пьяный дебошир, на которого составляли протокол, огляделся вокруг и произнёс:

— К-ка-кая девочка? Никакой девочки не знаю.

В дежурке раздался хохот.

— Ещё узнаешь, смеясь сказал Михаил.

— С тебя причитается, майор.

— Какой может быть вопрос. Я беру машину.

— Бери, если что, мы свяжемся.

Михаил приказал водителю подъехать к скверику, где бабки с утра выносили на продажу цветы. Он вышел из машины, а пятеро стоящих с цветами женщин испугались и начали хватать свои вёдра с цветами, думая, что их сейчас прогонят.

— Стойте, я покупаю все цветы у вас.

Он уплатил за все цветы, и громадный букет положил в машину.

— В роддом!

Только отъехали от сквера, затрещал радиотелефон. "Вот, чёрт, кому-то или я, или машина понадобилась", — подумал Михаил.

— Орбита тридцать восемь слушает.

— Гапончик, дорогой, поздравляю с наследницей!

Михаил узнал своего армейского друга, а сейчас полковника милиции, начальника ОБХСС одесской области, которому все прочили большое будущее.

— Спасибо, Виктор, извините, товарищ полковник.

— Привет Марине и здоровья ей и дочке.

Не успел положить трубку — опять вызов.

— Орбита тридцать восемь, ответьте первому.

— Орбита тридцать восемь слушает.

— Поздравляю тебя и твою жену, майор.

— Спасибо товарищ первый.

Радиотелефон трещал не переставая. Наконец раздался голос с главного пульта:

— Мы присоединяемся к поздравлению, но прекратите засорять эфир частными разговорами.

Михаил был рад, что его поздравляет вся милицейская Одесса и считал, что своей службой он заслужил признание и повышение в должности. Но это было так только отчасти. Служил он ровно, но звёзд с неба не снимал, а на последнюю должность его выдвинул Виктор Живаго, его армейский друг, начальник ОБХСС области. Известность он получил благодаря своей жене и запоминающейся фамилией. Когда Марину кто-то видел впервые, то спрашивал:

— А чья это красивая баба?

— Капитана (майора) Гапонова.

Или уточняли:

— Это тот Гапонов, что у него жена красавица со светло-коричневыми глазами?

— Ага, и с точёной фигурой.

Подъехали к роддому. Михаил с громадным букетом пошёл в приёмный покой. Дверь он не мог открыть — стоило разжать руки и цветы выпали бы на землю. Водитель это сделал за него, и Михаил услышал властное:

— Мужчина, куда Вы?

Букет закрывал глаза, и Михаил не видел спрашивающую.

— Я к Гапоновой Марине, в какой она палате?

— Вам туда нельзя. И цветов столько в палату нельзя. Положите их на стол.

Михаил положил цветы, распрямился и увидел перед собой женщину средних лет.

— Я только на минутку.

— Нельзя. Кто-кто, а вы должны это понимать.

— А как я передам ей цветы?

— Выберите один букетик, сейчас придёт нянечка, она и отнесёт.

Можете написать записку.

Михаил вырвал листок из записной книжки и написал:

"Мариночка, поздравляю и целую вас обеих. Как ты себя чувствуешь?

Михаил".

Он дождался пока санитарка принесла ответ, сунул ей в руки трёшник, вышел на улицу и прочитал:

"Миша, приди вечером. Я в 318-й палате. Подойдёшь к окну и позовёшь меня".

Михаил обошёл здание и увидел на окнах бумажки с номерами палат.

Кое-где стояли отцы и переговаривались с жёнами через окна. Он постоял пару минут напротив окна 318 палаты и уехал на работу. Его все поздравляли, и он уже машинально благодарил.

После обеда позвонил полковник Живаго и вызвал к себе. Михаил поехал в областное управление, зашёл в кабинет начальника ОБХСС.