Добро Наказуемо

После завтрака опять завели в камеру, а ровно в девять повели к следователю. Небольшая светлая комната. За столом сидит пожилой, лет пятидесяти шести мужчина с простым, как у крестьянина лицом, но молодыми глазами, с интересом смотревшими на Котика. Пригласил сесть и разглядывал своего подследственного, как будто хотел разгадать чем тот дышит. Минуты через три спросил:

– Вы Котик? – дальше все стандартные вопросы, уточняющие анкетные данные.

Когда с ними закончили, следователь, назвался Михаилом Шумахером, но улыбнувшись добавил, что к Формуле он не имеет отношения, и продолжил:

– Против Вас, Котик, возбуждено уголовное дело в вымогательстве.

Расскажите, пожалуйста, почему Вы пошли требовать у господина

Соколова деньги?

– Я бы хотел говорить в присутствии адвоката.

– Насмотрелись криминальных фильмов? У вас есть адвокатская страховка?

– Да.

– Удивительно, у русских её никогда не бывает. Какая страховая касса?

– Я точно не помню, из Гамбурга, зелёная обложка.

– Hamburg-Mannheimer Rechtsschutzversicherung?

– Да, точно, – обрадовался Семён.

– У Вас есть постоянный адвокат?

– Нет, но я попросил вчера жену найти.

– Мы могли бы предложить Вам адвоката, но это в случае, если бы

Вы получали социальную помощь, а так можете подбирать сами. Давайте договоримся, что Вы мне расскажете, я только запишу на диктофон, а подписывать Вы ничего без адвоката не будете. Я решу, какую меру пресечения к Вам применить, и может быть, Вы и сами подберёте себе адвоката. Согласны?

– Согласен, – не очень уверенно произнёс Семён.

– Тогда вперёд.

Семён начал издалека, как они росли вместе во дворе, как жили, как учились в школе, как он всегда опекал своего соседа. Как тот приходил к нему одалживать деньги, как он просил его вернуть их.

Семёну трудно было рассказывать, он подбирал слова и иногда следователь переспрашивал несколько раз и Семён пытался снова доходчиво объяснить. Когда он закончил свой рассказ, следователь спросил:

– Пострадавший Соколов заявил полиции, что Вы и в Одессе занимались рэкетом.

– Что??? – задохнувшись от возмущения, спросил Семён по-русски, и опомнившись продолжил по-немецки, – извините, я специально умолчал, что это он занимался рэкетом, а он, – Семён задумался подбирая подходящее слово, – Hundesohn (собачий сын)…

– Я просил Вас говорить всё и воздержитесь от характеристик в чужой адрес. Говорите по сути.

– Семён начал рассказывать, но в динамике раздался голос, что пора на обед.

– Продолжим в пятнадцать часов, обедайте.

За обедом Курт, опять севший за одним столом с Семёном, спросил его?

– Ты в волейбол играешь?

– А что?

– Можно пойти на прогулку, а можно в спортзал. Там есть волейбольная сетка и баскетбольные щиты, можно и гимнастикой заняться.

– Боюсь, что пока не смогу. Пойду на прогулку.

– Желание арестанта для нас закон, – ёрничал Курт.

Получасовая прогулка проводилась во дворе. Заключённых вышло на прогулку всего 5 человек. Им разрешили ходить по кромке двора, а два надзирателя стояли в углах по диагонали друг к другу. Они предупредили заключённых, что разговаривать нельзя, но эта строгость была условной. В углу двора, невидимого из окна Семёновой камеры, стоял вольер, как в зоопарке, размером 4Х4 метра, сверху закрытый сеткой. В нём тоже прогуливался человек, а над ним стоял надзиратель с автоматом. Такой же вольер рядом пустовал. Семён подумал, что в том вольере прогуливается, если можно так сказать, преступник, серьёзней, чем он, а может уже осуждённый, и пока он, Семён под следствием, то гуляет здесь, а потом ему уготована такая клетка.

Увиденное испортило и так плохое настроение, и Семён решил, что следующий раз пойдёт в спортзал. Там хоть весёлый мужик Курт будет.

Семён услышал за собой шаги и услышал русскую речь.

– Ты, паря побыстрее шагай, сердце кровь лучше разгонит, – говорил обгоняющий Семёна мужчина средних лет с давней небритостью.

– А как ты узнал, что я знаю русский?

– Такой бланш мог заработать в Германии только русский. Или в драке, или от полицаев. Угадал?

– К сожалению, угадал.

– Иди за мной поговорим. За что тебя?

– За добро, что делал приятелю.

– Э, парень. Тебя плохо воспитывали.

– Почему это?

– Папа с мамой должны были рассказать, что добро наказуемо.

Понял? Помолчим, на нас охранник смотрит.

Полчаса пролетели очень быстро. Когда он зашёл в камеру, то на столе увидел молитвенную книжку, такую же, какие читал в синагоге в своём доме. "Заботятся о моей душе. И откуда они узнали?" – подумал

Котик и вспомнил, что когда заполнял бланк для прописки, то в графе

"Religion" написал – JЭdische (иудейская), хотя в Бога не верил, но его соотечественники, прибывшие раньше, предупредили, что так нужно писать. Полистал книгу, просматривая страницы на русском языке.

– Вроде нигде не сказано, что нельзя делать добро и нельзя оказывать сопротивление человеку, направившему на тебя пистолет. Ну как бы там ни было, помоги мне Боже, если ты есть, русский, еврейский или китайский, – сказал Котик вслух и услышал:

– Котик, к следователю.

– Вот он сейчас и есть мой бог, – грустно подумал Семён.