Добрейшие люди

Оба товарища по работе, как уже говорилось раньше, были из ряда молчаливых и не любили болтать. Они могли провести весь день, усердно работая и погруженные в молчание, обменявшись едва одним словом и то при крайней необходимости. Эш-Шахт мог простоять весь день, скорчившись над верстаком, склонившись к нему всем своим огромным телом, и поднимал голову, только когда хозяйка приносила еду. Он тогда молча и спокойно шел к водоему мыть руки — но не прежде того, как муаллим Ибрагим сам помоет руки и пригласит его, — затем скромно садился к столу, на котором были расставлены тарелки. Прежде чем проглотить первый кусок, он призывал имя аллаха и славил его после того, как съедал последний.

Проходили дни, и доверие двух товарищей друг к другу росло. Их прочно связали узы дружбы, вместе с тем между ними оставалась какая-то стесненность в отношениях, церемонность, потому что оба были скромными и застенчивыми людьми. Их продолжала разделять преграда традиционного уважения, и ни один из них не осмеливался назвать другого только по имени без уважительного «уста» или «муаллим». В те редкие мгновения, когда они нарушали царившее между ними молчание, они беседовали только о работе или об общих для обоих пустяках. Ни один из них не пытался даже мельком коснуться личных дел, кроме одного раза, который оказался первым и последним.

Как-то раз женщина попыталась нарушить церемонность в отношениях с Али. Случилось это, когда они пригласили его как-то вечером после окончания работы поужинать вместе с ними. Они сидели втроем и ели в тишине. Их молчание изредка нарушалось короткими замечаниями о том или ином клиенте, о спальном гарнитуре, который они должны быстрей закончить, о том, что нужно обновить кое-какой рабочий инструмент.

Ужин закончился. Ситт Закия принесла кофе. Тут муаллим Ибрагим достал коробку с табаком и стал свертывать сигареты — одну себе, другую своему приятелю — со словами:

— Самая приятная сигарета — после ужина. Она способствует пищеварению и снимает дневную усталость.

И двое мужчин начали пускать дым. Он кольцами подымался к потолку. Запах дыма донесся до ситт Закии. Она вдохнула его с удовольствием и сказала смеясь:

— Я ведь тоже привыкла к аромату вечерней сигареты. Это действительно приятнейшая штука.

Уста Али докурил свою сигарету и поднялся с места, собираясь уходить. Муаллим Ибрагим сказал ему:

— Рановато, уста.

— Уже пришло время ложиться спать. Я ведь как дети — обязательно должен быть в постели не позже девяти.

Ситт Закия засмеялась и сказала Али мягко:

— Пожалуй, тебе подошло время жениться, уста Али. Ты нуждаешься в человеке, который скрасил бы твое одиночество. Ведь путешествие по жизни длительно, а дорога темна и пустынна. И ни один человек не может обойтись без товарища в пути, который бы облегчил ему трудности путешествия и скрасил одиночество дороги.

Али не ответил, потупил голову, им овладели неловкость и смущение, и он в полном замешательстве поспешил распрощаться с хозяином и его женой. Быстро спустился по лестнице, и через несколько мгновений его охватила тьма и одиночество дороги.

Ведь этими словами женщина разбередила рану, которая, как ему представлялось, уже зарубцевалась. Он-то давно подумывал о женитьбе, однако годы шли за годами, а дело не подвигалось дальше раздумий. Теперь ему перевалило за сорок, и время его уже ушло. Он прошел большую часть пути и привык к своему одиночеству. К тому же есть и самая главная причина… Причина, которую он никогда не пытался выяснять для себя глубоко. Да он просто не может представить себе, что он вдруг решится прийти в дом к ситт Закии и сказать ей, что он женится на другой…

Через неделю после того вечера люди квартала проснулись от шума и криков и увидели, что один из домов охвачен пламенем, языки которого вздымаются высоко в небо. Все сбежались на пожар, пытаясь погасить его. Пожарные приехали довольно быстро, но огонь погас только после того, как сгорело несколько домов по соседству.

Муаллим Ибрагим спустился вниз, вышел из своего дома и бросился в толпу, расспрашивая о случившемся. Он остановился перед сгоревшими домами, взирая на них в сильнейшем страхе. И вдруг ему показалось, что молния прошла через его тело. Ведь один из сгоревших домов был домом его приятеля.

Он устремился вперед, прокладывая себе путь через толпу людей, пытаясь подойти поближе к этому дому. Однако он не успел сделать и шагу, как столкнулся с уста Али, который, как каланча, босой и с непокрытой головой возвышался над толпой, крепко зажав в одной руке будильник и всем своим видом выражая полнейшую растерянность и замешательство.

Муаллим Ибрагим потрепал его легонько по спине и взял за локоть, чтобы вывести из толпы. Али вздрогнул, пришел в себя и сказал хриплым шепотом:

— Все сгорело, дотла. Я потерял все, что имел: постель, одежду, деньги. У меня не осталось ничего, кроме этого. — Он показал на будильник.