Добивающий удар

— На ближайшем заседании правительства я подниму этот вопрос перед министром транспорта. Положение тяжёлое, но мы будем искать выход из создавшейся ситуации. Сделаем всё, что в наших силах.

— Спасибо, — продолжил докладчик, но я хотел бы остановиться ещё и на юридической стороне вопроса. Многие губернские земельные комитеты, не получая никаких указаний от Временного правительства, принимают те решения, которые им выгодны, провоцируя тем самым конфликты. Для предотвращения подобного нужно в примирительную камеру избирать трёх присяжных, одного — от частных землевладельцев, другого — от взрослого крестьянского населения и третье лицо должно назначаться по соглашению обеих сторон.

— Мы разберёмся, — Керенский слегка разозлился, — это прерогатива министерства юстиции. Поэтому рекомендую вам отправить туда запрос или предложение, где и изложить все ваши мысли об этом. Они, всё изучив, примут решение о примирительных камерах.

— Буду признателен, но хотелось бы ещё сказать несколько слов о возможности выкупа у частных владельцев их земли в пользу государства. Конечно, если к этому придёт общественное мнение. Здесь есть определённые сложности. По нашим подсчётам, чтобы выкупить все земли, нам необходимо затратить от пяти до шести миллиардов рублей. Если учесть, что доходы империи в 1913 году составили чуть меньше трех с половиной миллиардов, да с учётом инфляции, то нам надо выложить два годовых бюджета всей империи.

Но империи больше нет, есть республика с неопределёнными из-за войны границами и, соответственно, доход упадёт, как минимум на треть, а может, больше. Где брать деньги?

«Заграница нам поможет», — невольно подумал Керенский. Точнее, мы ей должны уже сейчас и как расплачиваться в будущем — непонятно. Хотя, если заключить сепаратный мир и ударить по Франции, все долги отпадут сами собою. Теперь он понимал большевиков, которые не стали думать, как лучше для всех, и поступили как Александр Македонский: пришёл, увидел, разрубил. Точнее — порубили.

Они не стали париться с этой проблемой, а просто национализировали всю землю без всякой компенсации. Ну, а кто возмущался, того к стенке. Нет человека — нет проблемы! А чтобы восстаний не было, уничтожили или выгнали всех власть имущих. Затем взялись и за кулаков, не сразу, конечно, чуть погодя раскулачили. Зато всех.

Вот же, большевики хитрованы, сначала с одними разобрались за счёт других, а потом с другими, за счёт оставшихся. Вот она настоящая политика партии, коммунистической… В октябре власть захватили, создав союз с анархистами и левыми эсерами, потом помирились с меньшевиками, перетянув их на свою сторону.

А когда окрепли, уничтожили сначала анархистов, как наиболее деятельных, потом эсеров и на закуску меньшевиков. Оставшиеся пламенные ленинцы уже схватились с троцкистами, а потом и сами с собой. Ничего личного — обычная революционная борьба за власть. А народ? А народ должен реагировать как выданная замуж без согласия девица — стерпится, слюбится. Чай, не уроды и понятие имеют. А он тут думает, как бы рыбку съесть и не подавиться.

— Ну, и где же нам брать деньги? — повторил за Кауфманом Керенский, прервав размышления.

— Я так думаю, этот процесс можно запустить поэтапно и деньги брать, например, из земельного заёма, а также от аренды земли. Можно взять и кредиты у САСШ.

— Это глупость! — отреагировал на это Чаянов. После войны страна окажется в разрухе, нам бы восстановить её, а не кредиты под землю брать.

— Позвольте! — возмутился Кауфман, — но именно товарищ Шингарёв создал своим указом земельные комитеты, но ничего при этом не разъяснил. Ни пределы их компетенции не указал, ни права, и теперь мы пожинаем плоды его благоглупости. И должны придумывать различные решения. Земельные комитеты вместо того, чтобы удерживать крестьян от погромов, наоборот, провоцируют их на это. Мы своим попустительством в угоду народным массам превращаем аграрный вопрос в аграрный разгром и гибель высокоинтенсивных хозяйств.

— Я протестую! — вскочил со своего места Шингарёв.

— Сядьте! — вызверился на него Керенский. — Вы уже всё сделали, что могли, отдыхайте теперь. Шингарёв ещё сказал пару гневных слов и уселся обратно на своё место.

— Да… так вот, — продолжил Кауфман, на минуту замешкавшись. — Вот послушайте цитату из указа министра земледелия: «Комитеты могут далеко идти в удовлетворении требований трудового крестьянства, но при непременном условии, чтобы это не привело к расстройству народного хозяйства и растрате производственных сил и гибели высокоинтенсивных хозяйств».

Что из этого понял простой крестьянин? Да только то, что ему надо быть аккуратным при грабеже и забирать не всех лошадей, а почти всех или не меньше, чем половину. Трактор ему не нужен, потому как он не умеет на нём работать, да и боится, а вот всё остальное — можно. Барин богатый, он себе ещё купит.

В зале зашумели, очевидно, поддерживая докладчика. Шингарёв молчал, только его лицо залила густая краска гнева.