Добивающий удар

Эти слова, вызвали у Керенского улыбку, напомнив аналогичные из одной старой советской комедии.

— Спасибо за доверие. Действительно, тогда я хотел бы услышать то, что нам скажет господин Щегловитов, который уж точно намного опытнее в управлении империей, чем мы вместе взятые.

Щегловитов молчал, задумавшись.

— Скажите, господин министр, что вы хотите от меня услышать, вы ведь уже приняли своё решение?

— Нет, пока только собираюсь, а кроме того, мне нужно подтверждение собственных мыслей. Эти действия мне тоже нелегко принять. Вот именно поэтому, я и интересуюсь вашим мнением, Иван Григорьевич.

— Моё мнение, Польшу надо оставить в покое. Территорию её мы не контролируем, тут всё верно. С этим надо смириться, но вот с остальными, я бы не торопился расставаться.

— А чем вы это аргументируете?

— Финляндия наша, она полностью подконтрольна. О Прибалтике я и вовсе не хочу говорить. Это вотчина Остзейских немцев, что всю жизнь служили государству российскому. Нас не поймут.

— Хорошо, я вас понял. По моим сведеньям, в скором времени в Финляндии вспыхнет восстание, что в нынешнем нашем положении вынудит нас на решение проблемы договорным способом. Что касается Прибалтики, то здесь нужно подходить взвешенно. Литва почти вся уже захвачена немцами и обещать мы тут можем, что угодно. А вот Латвия и Эстония может принести нам несколько десятков тысяч преданных бойцов, которые не развращены большевистской пропагандой. Конечно, жаль эти территории, но в то же время, никто не запретит нам захватить их вновь. Главная наша задача, это сохранить ядро империи и не допустить участия национальных формирований против России на стороне контрреволюции. Разве это вам непонятно?

— Непонятно. Я не верю, что в Финляндии вспыхнет восстание. Финны не тот народ, чтобы митинговать, это совершенно другого склада люди, чем русские.

— Хорошо, если восстание всё же произойдёт, как тогда нам всем быть?

— Подавить восстание и восстановить законность!

— Да, а ради чего?

— Ради сохранение нашей военно-морской базы в Гельсингфорсе и других морских баз.

— Согласен, но дело, видите ли, в том, что у нас нет сейчас сил на удержание восставших, а моряки, это не пехота. Лучше потерять флот, чем страну. И вам ли не знать настроения анархистов-матросов на флоте и их отношение, как к самодержавию, так и ко Временному правительству?

— Но как мы можем потерять флот?

— Всё возможно во время войны, я это не утверждаю, а возможно, что и нет. Всё зависит от самого флота, а не от нас господа. Поэтому ваши доводы, к сожалению, очень слабы.

— То есть вы хотите дать возможность независимости всем прибалтам?

— Скорее да, чем нет, но на приемлемых для нас условиях, пока это ещё возможно.

— Ну, что же, я умываю тогда руки. Свой совет я вам дал, но вы им не воспользовались к величайшему моему сожалению.

— Почему же, я всегда открыт для диалога. Поэтому, в случае чего, можно всё поменять. Но это был первый вопрос, а мне нужно ещё решить второй вопрос. И этот вопрос — император, бывший, конечно. С ним нужно что-то решать. Освободить я его не могу, но и оставить всё, как есть тоже. У кого какие будут мнения?

Все молчали, не зная, что сказать. Все были вроде монархистами, но в то же время не знали, что задумал Керенский. Тот хмыкнул.

— Поразительное единодушие! То есть ни у кого нет никаких на этот счёт мыслей?

— Императору необходимо сохранить жизнь, — отозвался на это генерал Брюн.

— Само собой, господа, само собой. Но его могут использовать в различных целях, на его жизнь слишком много всего завязано. И этот клубок настолько плотно связан, что я не знаю, как его распутать. Рубить нельзя, вы это понимаете, ведь на кону вся история России, и я не вправе её карать. Я предлагаю подумать о возможности регентства. У кого какие есть мысли?

— Вы уже своими словами о покушении, убили, как минимум двоих членов императорского двора, — ответил Щегловитов. — А может быть ещё и больше.

— Не знаю, но не я ведь сделал так, что был возможен сам факт государственного переворота и я ничем не был обязан императору, в отличие от его родственников. А уж если они невольно пострадали от всего этого, то какая в том моя вина? Они, что заслужили, то и получили, предав своего лидера. Так что я не собираюсь никого жалеть, ведь и я не жду к себе жалости. И вы тоже, я думаю.

— Да, это так, — признал Щегловитов.

— Хорошо, что вы все это сознаёте. Я пока не вижу никакого другого выхода, кроме как договора с бывшим императором о взаимовыгодном сотрудничестве. Слово царя к тем, для кого его слова не пустой звук, помогут мне удержать власть и спасти ему жизнь. А вера крестьян в царя, поможет нам удержать их от свободы погромов усадеб и крупных земледельческих хозяйств, что немаловажно для нас сейчас. Я бы сказал, что вопрос продовольствия для нас критичен.

Все промолчали, соглашаясь с этим.

— Тогда Иван Григорьевич, готовьтесь к тяжелому разговору с императором, мы пойдём к нему на встречу вдвоём с вами. И я попрошу вас придумать очень убедительные аргументы, ведь вы прекрасно знаете своего императора, в отличие от меня.

— Но я…