Добить дракона

Не слишком-то уверенно позвал… Сомневается, что я ему нужна? Я ему… разонравилась, за три с половиной месяца? Он нашел себе кого-то еще?

Если да — пусть только не из ловчего отряда, ну, пожалуйста, вот кому-то из них уступить будет особенно обидно!

Ал вошел в палату, и прикрыл за собой дверь, и замер, изучая чешуйчатую меня, и он все такой же красивый — новое драконье зрение с уверенностью об этом говорит, и слух, и обоняние, и осязание тоже хотело бы говорить, и… и, не выдержав напряжения, я приспустила щиты.

Он же сам мне когда-то разрешил!

…а сквозь опущенные щиты хлынуло — тревога, такая же старая и устоявшаяся, как и усталость. Нежность — огромная, бескрайняя, как море.

Теплота.

Облегчение.

И горячее, беспокойное, живое чувство, которому я даже мысленно боялась дать имя. В которое так хотелось верить, и так хотелось утонуть.

Оно затапливало Ала, выходило из берегов и тянулось ко мне.

И, не выдержав, я пискнула и бросилась ему на шею.

Мой дракон!

Никому не отдам!

-

— А это нормально, что у меня теперь вся одежда сменила оттенки? И вся еда теперь на вкус другая, а сырое мясо теперь вкуснее всего, только чтобы меленько порезанное обязательно! А линять я буду, как думаешь? Правда, когда мне предлагали превратиться в дракона до конца, я это как-то по-другому себе представляла! Но Маргрит и эльфы говорит, что, возможно, со временем трансформация дойдет до конца, организм окончательно перестроится, и я всё-таки полноценно обернусь. Но, правда, возможно, что и не обернусь… Представляешь, они сами не знают! Но им всем тоже очень интересно!

Мы валялись с Алом в обнимку — безо всякого подтекста, просто так, потому что очень соскучились по близости друг к другу, и разговаривали. Обо всем-обо всем.

Ал отвечал на миллион моих вопросов о драконах и обо мне самой, и улыбался. О, Свет и Небо, как он мне улыбался!

— Кстати! — Встрепенулся Ал, когда я упомянула эльфов. — Ты знаешь, что они возвращаются в Древо?

— Серьезно? — Изумилась я. — Я думала, они из меня всю кровь до последней капельки на исследования выцедят, и только потом уедут! И то, предварительно с Маргрит за останки подерутся…

Ал кивнул:

— Еще как, серьезно! Пакуют свои вещи, забирают ковчег с эль Тариволом и отбывают восвояси.

— Ковчег! Подожди — как ковчег?! Они что, забирают нашего эльфа?! Нашего академического эльфа! Но это же не честно!!! Он же науке свое тело завещал, а не им! А что ректор? Ректор же знает? Почему он им за самоуправство ничего не оторвет? Нет, ты не подумай, я им за моё спасение очень благодарно, но нашего эльфа воровать тоже нехорошо, а ректор им и вообще ничего не должен!

— Должен, Милдрит, — мягко улыбнулся Ал. — И Эйнар обо всем знает. Он сам согласился на эти условия договора: эльфы спасают тебя, академия возвращает им тело сородича.

Я замерла, неверяще глядя в глаза Алу. Что, вот правда? Так просто? Ради меня?..

Не выдержав, я потянулась и легонько коснулась губами его щеки. И спрятала лицо у него на груди, выдохнув куда-то в шею:

— Спасибо!

Потому что я прекрасно представляю, кто именно уговорил нашего ректора пойти на сделку. И даже думать боюсь, чего Алвису это стоило.

— Да ладно тебе! Мы с Эйнаром только сейчас поняли, какие мы лопухи, — Осторожно гладя мою спину, пошутил Ал. — Да эльфы, за то, чтобы поработать с твоим случаем, сами бы нам заплатили — а мы им еще и эль Таривола уступили!

Алвис

Я, конечно, не целитель — но сколько-нибудь опытные некроманты тоже кое-что в состоянии живого понимают. И весь мой опыт свидетельствовал, что состояние конкретного “живого” соответствует норме и, исходя из доступных мне критериев оценки, близко к идеалу.

Здравый смысл свидетельствовал, что Милдрит наблюдает целая команда уникальных специалистов, и будь что-то не так — ее из под надзора просто не выпустили бы.

Логика подсказывала, что в случае каких-либо проблем ее целители меня предупредили бы — хотя бы для того, чтобы не навредил по незнанию…

Опыт, логика и здравый смысл пасовали перед желанием каждые пять минут проверять, всё ли с Милдрит в порядке.

Останавливало лишь понимание, что от излишней опеки мое сокровище взовьется на дыбы, и результат мне вряд ли понравится.

Приходилось сдерживаться и не бросать на нее диагностику каждые полчаса.

В остальном же, если не брать во внимание мою мнительность, а смотреть объективно (ну, хотя бы постараться!), то выглядела и держалась Милдрит куда лучше, чем перед погружением в ковчег: двигалась легко, без признаков усталости; оживленно разговаривала со мной, не покрываясь испариной от усталости и без приступов одышки… Вспоминать, какой она была около четырех месяцев назад, было физически больно.

Стук в дверь раздался, когда мы увлеченно проверяли, есть ли разница при поцелуях с чешуей и по сравнению с обычным способом. Разница определенно была, ощущения выходили забавные.

— Адептку Милдрит к ректору Эйнару, — сообищила одна из помощниц Маргрит, адептка-целительница со старших витков, когда мы спешно приняли приличные вид и дистанцию, и Милдрит разрешила стучавшему войти.

Дверь захлопнулась.

— Ой… — сказала Милдрит.