Добей лежачего

Ну что за идиот был этот мальчишка! Джимми и раньше встречал таких вот энергичных парнишек. На поле они полны азарта — и не могут взять в толк, что жизнь вне его строится совсем по другим законам. Заплатите им призовые за победу и дайте пропустить пару стаканчиков «Бакарди» — впрочем, может хватить ничьей и банки пива — и вот им уже море по колено. За все двадцать лет в профессиональном футболе он ни разу не видел такого тяжёлого разрыва ахиллова сухожилия. Парень не сможет играть по меньшей мере полгода или даже больше. Джимми знал и то — здесь спецы-медики всегда оказывались правы — что после заращения порванного ахилла, как бы благополучно оно ни прошло, футболист всегда теряет в скорости метр-полтора. И Джимми достаточно знал о футболе, чтобы видеть, что вся игра Дэнни строится за счёт скорости.

Знал он и кое-что ещё: когда ему придёт время собирать вещички, Мелвин будет очень любезен и будет называть его Джеймс.

Даффи уже три года жил в Эктоне, на Голдсмит-авеню, и было похоже, что он въехал всего два дня назад, и оставшуюся часть его вещей ещё не подвезли. Но никакой «оставшейся части» не было, были: кровать, стол, кухонные принадлежности, телефон. Это, да ещё дряхлый семейный фургон и было всё его имущество, накопленное фирмой «Даффи Секьюрити» за шесть лет её существования. Даффи это не огорчало: чем меньше у вас вещей, тем проще поддерживать чистоту. Это могло озадачить его клиентов, но им никогда не приходилось посещать «офисы» «Даффи Секьюрити». И когда во взгляде, устремлённом на его потрёпанный фургон, читалось: «И чёрт меня дёрнул выбрать из целого справочника именно это», Даффи не составляло труда объяснять, что как раз из такого фургона удобнее всего вести наблюдение. Любой остолоп может купить себе новую тачку — и обдурить налоговиков, добавлял Даффи, заговорщицки понизив голос. В самом начале, когда клиенты, увидев его фургон, недовольно морщили носы, он ещё шутил, что пытается скопить на собаку. Вскоре обнаружилось, что клиенты не любят шуток. Им тоже, как это ни забавно, хотелось завести собаку. Даффи этого никогда не хотелось. Собаки кусаются. От собак одно беспокойство.

Другие вещи беспокоили его ещё больше.

— Можешь посмотреть мне спину?

— М-м-м? — Кэрол ещё не до конца проснулась. Было воскресенье, восемь часов утра, а с дежурства она пришла в два.

— Ноги я уже посмотрел, можешь посмотреть спину?

Кэрол медленно открыла глаза и осмотрела его от шеи до поясницы.

— Здесь они, Даффи, никуда они не делись.

— Что, всё то же самое?

Кэрол вгляделась так пристально, как то позволяло утреннее освещение.

— У тебя на лопатках волосы, Даффи, знаешь об этом?

— А в остальном, никаких изменений?

— Это очень неприятно, знаешь, Даффи.

— Что?

Господи, неужели она что-то заметила?

— На твоём месте я бы их сбрила. Это совсем не сексуально.

А, она об этом.

— Я сама могу этим заняться, Даффи. Я хочу сказать, они ведь тебе никогда не пригодятся.

Даффи снова заснул; Кэрол тоже, но с трудом.

За завтраком он ни с того ни с сего спросил у неё:

— Знаешь, где бывают лимфоузелки?

— Это что, какая-то новая крупа?

Он нахмурил брови и снова принялся за мюсли. Кэрол знала, что спрашивать лучше не стоит. И не потому, что он запросто мог не ответить. Вероятно, всё дело было в футболе. Ему нравилось начинать беспокоиться задолго до матча.

— Ты будешь дома, когда я вернусь?

— Вряд ли, Даффи. Столько дел.

— Понятно.

Он тоже знал, что лучше не спрашивать. Порой казалось, что они только и делают, что стараются не спрашивать. Он взглянул на миловидное смуглое ирландское личико констебля Кэрол Лукас и подумал, что после стольких лет ему всё ещё отчего-то приятно видеть её по утрам. Но ей он об этом не сказал.

— Только… понимаешь… я думал… может, мы что-нибудь придумаем.

Придумаем? Что он хотел этим сказать? Они никогда ничего не придумывали. Дай бог памяти, когда в последний раз? Может, прошлым летом, когда они были в греческом ресторане? Или когда он повёз её на прогулку в фургоне — у него тогда там были кое-какие ценные вещи, один из дверных замков не работал, а ему надо было встретиться с клиентом. Кэрол просидела в фургоне полчаса, сторожа картонную коробку, содержимое которой было ей неизвестно. Это был последний раз, когда они «что-то придумывали».