До захода солнца (ЛП)

«Я люблю тебя».

Эти слова, эти три гребаных слова, прошептала она у него в голове.

Дело было даже не в словах, а в том, как она их произнесла. Как будто она вытащила их из глубин своей души и предложила ему в качестве подарка.

И он знал, что она разговаривает с ним в тех снах. Она не смогла бы из тех снов передать ему эти слова. Он не слышал бы ее.

Он также знал, что она не лгала, когда говорила, что не помнит, что ей снилось. Что-то блокировало ее память, вероятно, сила, стоявшая за эмоциями этих кошмаров, которые заставляли ее кричать и рыдать, быть полностью убитой горем, ему было трудно за этим наблюдать.

Люсьен не знал, что делать с интенсивностью ее снов и их последствиями, не знал, что они значили для него или Лии, за исключением того, было совершенно ясно, ее прежняя враждебность по отношению к нему, а теперь и ее повышенное уважение к нему, были ее защитным механизмом. Ему удалось с ней установить связь, но она не позволяла себе признаться в этом.

Тем не менее ему не нравилось, что Лии снились кошмары.

Ее ужас был абсолютен, боль ощутима, он оказался бессилен остановить их, бессилие — это чувство он никогда не испытывал, и оно ему очень не нравилось.

Но должен был признать, что был заинтригован словами и той силой, с которой она их произносила.

Несмотря на то, что он чувствовал себя каким-то истерзанным ими.

Именно сон и суфле заставили его подумать, что она не будет продолжать свою последнюю игру, вернется к прежней Лии.

Однако последние две недели, за исключением тех случаев, когда ей снились сны, или когда он кормился, даже тогда она, казалось, сдерживала себя, все, что было его прежней Лией, исчезло. Как оказалось, совершенно без борьбы.

Ни одна из его Лий не появлялась даже на секунду в этой.

Теперь она стала похожа на всех наложниц, которые были у него за последние пятьсот лет. Возможно, не такая поклоняющаяся, как некоторые, или не столь жадная до кормежки, как другие, но в основном такая же, как они.

Он скучал по своей той.

Он действительно скучал по их словесным перепалкам, по ее комичным остротам, когда она злилась, по ее силе воли, ее упрямству, ее любопытству, ее духу, который наполнял дом.

Все это исчезло, включая его предвкушение возвращения домой, чтобы посмотреть, что она будет делать дальше.

— Люсьен? Люк? Привет, Люк! Ты здесь? — позвала Стефани, и взгляд Люсьена переместился на нее.

— Извини, — пробормотал он, и глаза Стефани сузились.

— Что-то не так в Стране Люсьена и Лии, — заметила Стефани.

Люсьен сделал глоток из своего стакана, прежде чем сказать:

— Все в порядке.

— А мне кажется не все в порядке, — парировала Стефани. — Лия выглядит как Лия, великолепна, как всегда. И она пахнет как Лия. И она ходит, как Лия. И разговаривает немного как Лия. Но она не Лия.

Наконец глаза Люсьена сфокусировались на его подруге.

— Это тебя не касается, Теффи.

Стефани была одной из немногих (на самом деле их было всего двое — она и Космо), кто в этот момент смотрел в лицо Люсьену и бросал вызов.

И это было то, что она и сделала.

— Ну, позволю себе не согласиться. Лия стала моим другом, и я волнуюсь за нее. Я была у нее дважды на этой неделе. Как будто я въехала в Степфорд, и это было жутко. Мне это не нравится, и Эдвина тоже не слишком счастлива.

— Все будет хорошо, — ответил Люсьен, поворачиваясь, чтобы оглянуться в сторону зала.

— Надеюсь на это, Люк, и я надеюсь, что ты сделаешь все, чтобы скоро было хорошо. Потому что такая женщина ни за что не сможет так сильно сдерживаться, не взорвавшись, и я не уверена, что даже ты захочешь находиться в этот момент рядом.

Люсьен бросил на нее быстрый взгляд, тон его голоса делал его слова кристально ясными.

— Мы закончили говорить об этом.

Стефани долго смотрела ему в глаза, затем сменила тему на ту, которая была лишь немного менее раздражающей.

— Ходят слухи, — сообщила она ему.

— Слухи всегда ходят, — пренебрежительно ответил Люсьен.

— Не такие, как обычно, — возразила она. — Слышала, что завтра Совет собирается начать расследование, что ты делаешь с Лией.

Люсьен беззаботно оглянулся на зал.

— Я тоже это слышал.

— Ну, держу пари, ты не слышал, Рейф сказал Данте, который сказал Хэмишу, который сказал мне, что он рассматривает возможность переезда к Лане Бьюкенен.

Прищуренные глаза Люсьена вернулись к Стефани.

— Я не прогадала, эта новость привлекла твое внимание, — пробормотала она.

— Это шутка, — потребовал он.

Она отрицательно покачала головой.

— О чем он думает? — выдавил Люсьен.

— Я предполагаю то же о чем и ты. Он хочет большего, чем только кормление от Ланы. Бьюкенен — очень вкусная семейка. У меня самой был один из них много лет назад, я знаю. Вам, мальчики, нравятся разные запахи, и вы хотите получить эти разные запахи.

Люсьен повернулся к Стефани так, что она напряглась.

— Тебе скучно, Тэффи? Ты хочешь, чтобы я бросил тебе вызов?

— Я говорю все как есть, — ответила она.

— Если бы все, чего я хотел, это кусок задницы, я бы соблазнил Лию двадцать лет назад.

— Ах да, — усмехнулась Стефани, — ты хочешь укрощения.