До захода солнца (ЛП)

— Не возражаешь, если я буду спать?

Он еще раз втянул воздух носом, пытаясь держать себя в руках, что, к счастью, сработало.

— Тебе не нужно спрашивать у меня разрешения, насчет спанья.

Она снова кивнула, прошептала:

— Хорошо, — затем повернулась на бок, опять подложила руки под щеку и закрыла глаза. — Спокойной ночи, Люсьен, — сказала она в свою подушку.

Его самообладание ослабло, и он зарычал. Ее глаза распахнулись, и она начала поворачивать голову, чтобы взглянуть на него, он же уткнулся лицом ей в шею, крепко обняв.

— Ты можешь исправить меня, зверушка, — пробормотал он, ища утешения в ее теплом, мягком теле, во всем, что могло бы заглушить эту скручивающую боль.

Он почувствовал, как она замерла, потом расслабилась, затем тихо призналась:

— Не знаю, смогу ли я помочь тебя.

Ее слова показались ему такими абсурдными, но несмотря на гнев, он все же улыбнулся ей в шею.

Она продолжала.

— Но думаю, для того, чтобы помочь тебе, мне сначала придется придумать, как помочь себе, а этот корабль наконец-то отплыл.

Его улыбка погасла, она наклонила голову вперед, не для того, чтобы отказать ему в доступе к своей шее, а для того, чтобы погрузиться в сон.

— Все к лучшему, — прошептала она, когда он поднял голову, увидев ее усталое лицо. — Я всегда сводила всех с ума своими недостатками. Тетя Кейт будет в полном восторге.

Ее слова значительно усиливали его жгучую боль.

— Лия, хватит нести чушь, — приказал Люсьен.

— Хорошо, — согласилась она, затем ее глаза распахнулись, она посмотрела в сторону, сказав: — Извини. Нет, я на самом деле... Извини! — Затем она сжала губы и уткнулась лицом в подушку.

Люсьен не знал, смеяться ему или кричать.

Что он действительно знал, так это то, что идея с Китти была очень плохой идеей.

Он устроился у нее за спиной, притянув ее к своему телу, она не сопротивлялась, прижавшись лицом к ее густым, мягким волосам.

Он думал раньше, что Лия была сломлена, но ошибался. Он глубоко вздохнул, решив — нужно посмотреть, что принесет завтрашний день.

Когда понял, что она заснула, осторожно выбрался из постели, стараясь ее не разбудить, и отправился в душ.

12 Понимание

Я проснулась и почти ничего не увидела, кроме широкой гладкой, четко очерченной груди Люсьена. Моя щека прижималась к его груди. Почему я спала, вот так прижавшись к нему, думаю никогда не узнаю. Я не относилась к девушкам, которые любит обниматься.

Воспоминания о позапрошлой и вчерашней ночи затопили мозг, несмотря на боль, а, может как раз из-за нее, я автоматически во сне придвинулась ближе к его твердому телу.

Вчера, приняв очень долгий, очень холодный душ, затем едва удержавшись, чтобы не сломать и не перебить все хрупкие предметы в доме, я оказалась совершенно одна в огромном особняке, где совершенно нечем было себя занять. Я дочитала единственную книгу, которую взяла с собой. Телефона не было. Ключей от машины нет. Книг тоже нет. А также интернета. По дому тоже ничего не нужно было делать. Стирать и гладить опять нет.

Ничего.

Я слишком поздно поняла, что мне следовало попросить Эдвину купить хоть какие-нибудь журналы. У меня оставался только телевизор и мои мысли, а я не хотела проводить время ни с тем, ни с другими.

Я избегала телевизора, так как за годы (огромного опыта) обнаружила, что там редко что-нибудь показывают хорошее. Плюс я обычно ела, как наркоман, перед телевизором, поэтому решила прогуляться.

Это была очень глупая идея, главным образом потому, что я забыла свой чертовый iPod. И мне не оставалось ничего другого, как дать волю своим мыслям, раз музыки не было.

Поскольку мне было лень возвращаться за iPod, я двинулась вперед, и, как это обычно бывает, пока шла, мне кое-что приходило в голову.

Например, тот факт, что Катрина пометила Люсьена. В общей этой заварухе, я обратила внимание на уродливые и жестокие царапины, которые она оставила на теле Люсьена, но тогда настолько была не в себе. Сейчас же, оглядываясь назад, поняла, что они были глубокими. Катрина не только не сдерживалась, у нее хватало сил и скорости, отыграть свои позиции.

И она никак не отреагировала на их битву. Казалось, будто такое случалось часто.

Даже издевка Люсьена «Попробуй», сейчас звучала так, словно он говорил такое не впервые, видно тоже часто.

И многие другие детали.

То, что Катрина, не колеблясь, атаковала.

Это ведь Катрина напала на Люсьена, а не наоборот.

Она также напала на меня, и Люсьен не только меня защитил (легко), но и пришел в бешенство (сильно).

Потом разговор, когда Катрина назвала меня «жизнью», вернее это Люсьен назвал меня так.

Я все еще не поняла, что все это может означать.

Чувствовала только одно — происходило что-то важное. Я могла до конца не понять, что именно, и говорила себе, что не хочу этого понимать, но это происходило, несмотря ни на что.

Катрина испарилась, и Люсьен не бросился за ней. Он даже не подумал о ней, прежде чем повернулся ко мне.

Все это вызывало у меня явный дискомфорт или еще больший дискомфорт, чем обычно.

Главным образом потому, что я боялась, что Люсьен оказался прав. Я поспешила со своими выводами о нем.