До захода солнца (ЛП)

Но я явно увлеклась.

И решила исправить ситуацию.

— Прихлебатели? — Спросила я.

Он кивнул.

— Что это значит? — Мне было любопытно.

Он оглядел комнату. Этот жест говорил, что я должна была последовать его примеру, что и сделала, повернувшись лицом к комнате, он наклонился к моему уху.

— Они хотят находиться здесь, внизу.

Я смотрела перед собой, почувствовала, что он хочет, чтобы я продолжила разговор, поэтому спросила:

— Они когда-нибудь были здесь внизу?

— Никогда и никогда не будут, — ответил он. — Но они не сдаются. Одержимы вампирами и нашей культурой, особенно Пиром. Одержимы нездоровым образом. Они решили служить нам бесплатно, если только кто-нибудь не даст им чаевых.

Мне было жаль Брида и Уотса, так сильно хотевших попасть сюда, находится так близко от их мечты, и не иметь возможности никогда попасть сюда.

— Откуда они знают о вампирах? — Поинтересовалась я, так как думала, что никто, кроме тех, кто был с ними как-то связан, не знал.

— Они чувствуют нас, — ответил Люсьен. — Понятия не имею, как. Очень немногим смертным это доступно. А те, кто чувствует нас, всегда становятся прихлебателями.

Мне показалось это интересным.

— Люди дают им чаевые? — Спросила я.

— Редко.

— Почему?

— Они грязные, невоспитанные, неопрятные. Большинство вампиров обладают способностью приобретать лучшие существующие вещи, и они делают это в обязательном порядке. Они не терпят напоминания о том, что может быть что-то хуже. — Я почувствовала, как мое тело напряглось, когда он продолжил: — Они подхалимы, Лия. Фанатики. Они заставляют людей чувствовать себя неуютно, вампиров и особенно смертных. Они не только незваные гости, они никому не нужны.

Я оглядела комнату, рассматривая красивых людей, которые могли позволить себе лучшие вещи в жизни, и не терпели не очень красивых людей, у которых почти ничего не было.

Потом вспомнила, как Люсьен бросил свои ключи Уотсу и фанатичное подхалимство Уотса.

— Ты даешь им чаевые? — прошептала я, думая, что он может меня не услышать, голос был таким тихим, но забыла, что он вампир, конечно, он меня слышал.

— Всегда, — ответил Люсьен, и я повернула шею, взглянув на него.

— Правда? — Я вздохнула, не зная, почему его ответ, его хороший ответ, так много значил для меня.

Его глаза блуждали по моему лицу, я заметила, как его настороженность пропала.

— Правда, моя зверушка. Иначе им не на что было бы есть, если бы не мы с Космо.

Без моего разрешения мое тело расслабилось в его руке, и я снова перевела взгляд на комнату.

Его рука крепче обхватила меня за талию, голова снова вернулась к моему уху.

— Однако наши чаевые не делают нас ужасно популярными среди нашего же вида.

— Пошли их к черту, — пробормотала я, прежде чем смогла остановить себя, и почувствовала, как его тело затряслось от смеха, когда услышала, как из его горла вырвался смех.

Автоматически все мое существо настроилось на его смех, который я не слышала со вчерашнего утра. Казалось, что его смех кормил меня, не как шоколад или какое-то другое запрещенное лакомство, а как необходимая еда.

Я почувствовала, как у меня перехватило горло от страха от одной этой мысли.

За все время, что я была с ним, вампиром, который пил человеческую кровь, который был намного сильнее меня (черт возьми, сильнее всех, кого я знала), который причинял мне боль, унижал и играл моим телом, как хотел, в противоположность моему сознанию, я никогда не чувствовала большего страха, чем в этот момент.

Он видно почувствовал мой страх, я поняла это, когда его губы на ухо вопросительно меня позвали:

— Лия?

Тогда-то я это и заметила. Кое-что еще, что крутилось на краю моего сознания с тех пор, как мы сюда приехали.

На самом деле, две вещи.

Первое было не столько реальным, сколько скрытым течением в этой комнате.

Глаза. Уши. Чувства. Внимание. Люди исподтишка наблюдали за нами, возможно, слышали нас, так как некоторые из них были вампирами, слышали наши слова, вдыхали запах моих духов, смешанный с его древесным одеколоном.

Я была не единственным новичком в этой толпе, к которой испытывали любопытство.

К Люсьену тоже. На самом деле, мне показалось, что в основном все внимание было направлено на Люсьена.

Как будто мы были кинозвездами…

Нет.

Как будто он был дико известной кинозвездой, а я была его конфеткой, и мы пришли в обычный клуб среди простых людей.

Второе, что я почувствовала во время Отбора. Странное одурманенное чувство. Чувство, которое объяснила Стефани, как он следил за мной, отмечал меня.

— Ты отмечаешь меня? — прошептала я.

Его рука на моей талии скользнула вверх, его рука остановилась сбоку на моей груди, большой палец погладил область сердца на платье.

Я почувствовала, как он повернул голову, его губы больше не шептали мне на ухо, а находились у моей шеи.

— Да, — ответил он.

Я забыла, что наши зрители, которые подготовились к шоу, слегка повернулись к нам, и он поднял голову.

Я приблизилась к его лицу и спросила:

— Что это такое?

Он ответил без промедления.

— Я настроился на тебя.

Я не понимала, что это означает.

— Что это значит? — Опять спросила я.

— Ты же знаешь, что я слышу твое сердце? — спросил он в ответ.