До захода солнца (ЛП)

За последнюю неделю, прошедшую с тех пор, как они вернулись домой, он начал привыкать к этому. Новый нюанс его будущей невесты. Она не интересовалась этим неприятным делом, просто ждала, когда он сам расскажет, если захочет. Но она настроилась на него. Теперь, когда он не ставил ментальную защиту от нее, они оба могли очень остро чувствовать настроение друг друга, что не имело ничего общего с языком тела, выражением лица или тоном голоса. Они легко отслеживали друг друга. Поэтому она чувствовала такие дни, как сегодня, и обязательно делала что-нибудь, иногда большое, иногда маленькое, чтобы его неприятный день закончился лучше.

Он закончил разговор с Лией и вышел на улицу. Там находились Бел. Стефани. Райф. Дункан. И Криштиану представлял Совет.

Когда Люсьен вышел, Джулиан передал ему факел. Без промедления он бросил его в дрова у ног Катрины.

И он дал ей одну последнюю вещь. Люсьен смотрел ей в глаза, пока она горела.

Когда ее больше не было в этом мире, он ушел, оставив Кристиану собирать пепел и развеивать его по ветру.

* * *

Люсьен откинулся на спинку стула и стянул белые перчатки, которые они попросили его надеть, прежде чем он взял в руки древние пергаменты.

Прошло больше месяца с тех пор, как он нашел Лию. Он находился в древнем городе Сперанца, в комнате без окон, с контролируемой влажностью воздуха, тщательно охраняемой в подвале международной штаб-квартиры Доминиона.

Он поднял голову и посмотрел через стол на Эйвери, Грегора и Рудольфа.

— Не могу сказать, что счастлив, — пробормотал он, то, что чувствовал, и это было слишком преуменьшено.

Он только что видел Пророчества или то, что они позволили ему увидеть. Он понятия не имел, что там еще было. Однако они показали ему кое-что из того, что касалось Лии и его самого.

— Это понятно, — ответил Рудольф.

— Теперь ты понимаешь, почему мы попросили воздержаться от охоты на твоего отца? — осторожно спросил Эйвери.

— Понимаю, но мне это не нравится, — натянуто ответил Люсьен.

— Как отмечено в этих документах, он, несомненно, является генералом повстанцев. Если он внезапно скончается, это может привести к войне, а мы не готовы, — объяснил Рудольф.

— Я только что об этом прочитал в этих пергаментах, Рудольф, — раздраженно пробормотал Люсьен.

— У тебя будет свое время, — спокойно заверил его Эйвери.

Он, бл*дь, может ему предоставить это «свое» время.

Люсьен кивнул.

— Лия же уже проявляет способности, — заявил Грегор, пристально глядя на него.

Люсьен кратко взвесил свой ответ, взглянул на Эйвери, который уже знал о способностях Лии и принял решение.

— Она обладает исключительными способностями. Она может пометить меня. Выследить. Чувствует мое настроение, следовательно, когда со мной, чувствует опасность так же, как и я. Она общается со мной мысленно, и с днями эта сила значительно возрастает. Действительно, если бы я захотел, я мог бы позвать ее, когда она сидит в кафе через дорогу, и она бы меня услышала. Она может сделать то же самое. Нам снятся одинаковые сны, иногда одновременно. — Он указал на бумаги, лежащие перед ним на столе. — Однако она не демонстрирует необычной скорости или силы, как у вампиров.

— Ты вампир, она смертная, Люсьен, как она может обладать необычной скоростью или силой вампира? — Рудольф задал отличный вопрос.

Прежде чем он успел ответить, заговорил Грегор.

— Мы хотели бы попросить тебя поговорить с ней, сделать некоторые тесты.

Люсьен почувствовал, как его тело готовится к битве, высвобождается адреналин, мышцы расширяются, и он сразу же ответил:

— Абсолютно нет.

— Люсьен... — начал Грегор, но Люсьен наклонился вперед.

— Если ты приблизишься к ней без моего разрешения, я разорву тебя на части, а потом ты сгоришь, — поклялся Люсьен низким голосом, не терпящим возражений.

Грегор указал на стол.

— Из того, что ты прочитал, нам важно понимать, что мы в состоянии будем бороться с этой угрозой.

— Моя невеста — не воин-мутант в этой войне, которого нужно подталкивать и исследовать, — отрезал Люсьен. — Есть еще две другие пары, которые должны объединиться. Пусть все идет своим чередом, и по мере того, как все будет идти своим чередом, мы с ней решим, как нам действовать дальше.

— У нас не так много времени. Каллум спарится с Соней перед Рождеством в этом году, — заявил Грегор, Люсьен выдержал его взгляд.

Каллум был Королем Оборотней. Люсьен был знаком с ним. Люсьен уважал его.

Он знал, что Соня, так звали смертную подопечную Грегора.

— Соня? — спросил Люсьен.

— Да, Соня, — ответил Грегор, а затем тихо уточнил: — Моя Соня.

— Так вот почему ты взял ее под свою опеку, — предположил Люсьен.

— Из-за этого, но я так же питал глубокое уважение к ее родителям, тогда еще привязался к ней, жалко, что ее родители погибли, — ответил Грегор.

Люсьен кивнул, но больше ничего не сказал на эту тему. Пророчества были расплывчатыми, как обычно бывает с Пророчествами, было неясно, что произойдет с Соней, женщиной, которая вскоре станет смертной Королевой Оборотней. Грегор знал об этом. И Грегор скрывал свое отчаяние от этого.

Вместо этого он спросил:

— Она знает? А Каллум?