Но сомневался он также и потому, что сам хотел ее. Он хотел погрузиться в ее скользкую, влажную сердцевину. Хотел трахнуть ее так сильно, чтобы почувствовать, как ее тело сотрясается от его толчков. Хотел услышать звуки, которые она издает, почувствовать, как ее киска сжимается вокруг него, почувствовать запах ее секса своими ноздрями, наблюдать за выражением ее лица, когда она кончает.
Он хотел ее больше, чем когда-либо хотел женщину вампира или смертную.
Даже Мэгги.
И сила его желания заставила его усомниться в мудрости принятого решения — наказать ее.
Она попыталась вырваться из его рук, но он переместился.
Встал с кровати, увлекая ее за собой, поставив на ноги. Она покачнулась, затем сделала попытку убежать, он схватил ее за запястье железной хваткой, одновременно разорвав свою рубашку, пуговицы разлетелись. Он убрал руку меньше чем на секунду, снял рубашку. Затем бросил Лию обратно на постель и, пока она пыталась сгруппировать свои конечности, уже закончил раздеваться. Прежде чем она успела подняться с кровати, он уложил ее на бок, спиной к себе, прижав ее изгибы к своему телу, держа в плену рукой.
— Отпусти меня, — потребовала она, ее дыхание было прерывистым, обнажая неспособность ее тела идти в ногу с ним.
Он устроился поудобнее за ее спиной.
— Лия, спи.
Она сопротивлялась.
— Отпусти меня.
Он встряхнул ее и повторил:
— Спи.
Она продолжала сопротивляться, он без труда удерживал ее. Это продолжалось довольно долго.
Внезапно она замерла.
Он прислушался к ее тяжелому дыханию, чувствуя, как двигаются ее ноги, все еще борясь с желанием убежать.
Через некоторое время она успокоилась.
Он подумал, что она угомонила свое тело и наконец заснула.
Вместо этого яростным, измученным шепотом она заявила:
— Сегодня утром, если бы ты мне сказал, что нашел способ, благодаря которому я смогу ненавидеть тебя еще больше, я бы не поверила. Но это правда.
Да, он серьезно сомневался в мудрости своего наказания.
— Лия, — пробормотал он ей в волосы.
— Я никогда не перестану ненавидеть тебя, — поклялась она, ее страстный голос царапал его своим утверждением.
Он притянул ее ближе и в ответ тоже дал клятву.
— Да, ты можешь ненавидеть, моя зверушка. Но я найду выход.
— Невозможно.
— Нет ничего невозможного.
— Посмотрим, — сказала она, ее голос сочился сомнением, а также убежденностью в своей правоте.
«Да, — подумал Люсьен, но вслух ничего не сказал, — посмотрим».
Люсьен проснулся раньше Лии.
Первым шагом он осторожно откинул ее голову, чтобы осмотреть рану. Полностью зажила.
Его следующим действием — лежать рядом с ней и смотреть, как она спит. Ее лицо казалось расслабленным, не эмоциональным, не те эмоциональные выражения, что он предпочитал, но все равно привлекательным.
Через некоторое время ее глаза распахнулись, как и накануне, на ее бесстрастном лице появилось недоумение.
И вскоре после пробуждения, как и накануне, она напряглась, готовясь к полету.
Он прижал ее к себе. Ее голова дернулась назад, глаза сузились, рот открылся, чтобы возразить.
Он опустил свои губы на нее, жестко, требуя ответа.
Она сдержалась и начала свою тщетную борьбу, как обычно, упрямая до крайности.
Настолько упрямая, что это продолжалось достаточно долго, Люсьен был вынужден попробовать другую тактику. Перевернул ее на спину и прижал к себе, заскользив руками по ее телу, вниз по бокам, по животу, вверх по животу, и все это время его язык вступал в чувственную дуэль с ее языком.
Затем его рука скользнула по ее груди, нежно обхватив, прежде чем он большим пальцем дотронулся до соска.
Ее тело перестало сопротивляться, растаяло под ним.
— Вот так, зверушка, — прошептал он ей в губы на ее капитуляцию, и тут же воспользовался этим, его палец вместе с большим пальцем ласкал ее сосок.
Восхитительный звук проскользнул из глубины ее горла ему в рот. Ее ноги раздвинулись, одну ногу она закинула ему на бедро, и он уловил запах ее возбуждения.
Он торжествующе улыбнулся ей в губы и наклонил голову для еще одного поцелуя. Она встретила его, склонив голову набок, прижав губы к его губам, больше не сопротивляясь, испытывая голод.
Он кормил ее руками и ртом, продолжал проделывать все это, пока она также продолжала требовать, ненасытная, великолепная.
Через некоторое время его рука оказалась в ее трусиках, палец глубоко вошел и закружил, ее рот не отпускал его, дыхание было резким и сладким на его губах. Она была так глубоко погружена в свою потребность, что не могла сосредоточиться на поцелуе и почувствовать ощущение его языка у себя во рту. Одной рукой она вцепилась ему в волосы, другой — крепко обхватила за спину.
— Люсьен! — настойчиво выдохнула она, и он все увидел на ее лице, почувствовал, он понял, что она вот-вот кончит.
Он убрал руку.
— Нет! — воскликнула она, потянувшись к его руке, обхватив за запястье, пытаясь вернуть его руку назад.
Ее крик резанул по нему, как лезвие. Он был неправ в том, что сказал ей накануне утром. Каким бы мучительным ни был ее крик, он пришел к выводу, что эта пытка для него была гораздо труднее, чем для нее.