До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник)

– Анетта, радость моя, чего мне врать? Могилу я действительно хочу попробовать отыскать. И про книгу о русских юристах – святая правда. А что касается моей знакомой… Да, она попросила помочь, но тебя это не должно волновать. Как тебе известно, у нее есть жених, богатый и знатный. Лорд! Простой английский лорд.

– А почему это должно быть мне известно?

– Мне так кажется…

– Ты не слишком возгордился, мальчуган?

– Нет, я просто очень высокого мнения о твоих возможностях.

– Раз так, позволь мне дать тебе один совет. Не лезь там на рожон. Они разберутся без тебя в этой темной истории. А ты, если будешь проявлять активность сверх меры, тут же окажешься шпионом и агентом КГБ. Со всеми вытекающими последствиями.

– Ясное дело. Как же иначе? Я сегодня читал с утра английскую прессу, это занятие не для слабонервных… Налицо все симптомы затмения мозгов.

– Ладно, ты о них не беспокойся. Нам свои бы мозги сохранить в ясности.

Прием шел своим заведенным чередом.

Собравшийся народ, известный и не очень, упивался своей причастностью к кругу избранных и одновременно решал какие-то бесконечные проблемы. Ледников невольно вспомнил взволнованный рассказ Пузыря. Что ж, на подобных тихих мероприятиях, закрытых раутах, обедах для своих и впрямь создается, формируется весьма влиятельный слой лиц, от которых зависит очень многое в стране. Как говорил его отец, все шпионские игры с их тайнами по нынешним временам – архаизм. Зачем вербовать агентов, тайно встречаться с ними, что-то там шифровать, скрывать, пересылать? Если ничего не стоит найти все технические секреты в открытой печати, а привлекать сторонников можно совершенно открыто, не таясь, рассылая приглашения перспективным людям?

Ледников наклонился к уху Анетты и прошептал виноватым голосом:

– Я поеду. Надо еще заехать к отцу. Не скучай.

Анетта равнодушно взглянула на него.

– Надо захватить веночек на могилу Александра Федоровича?

– Нет, пакетик с полонием.

– А-а… Ну-ну!

Анетта отвернулась и ослепительно улыбнулась какому-то знакомому.

Она что-то задумала, понял Ледников.

Глава 2 Many a good father has but a bad son У многих хороших отцов плохие сыновья

Гланька заказала первый класс, так что в полупустом салоне Ледников устроился со всеми удобствами. Но спать он не собирался, надо было обстоятельно подумать, чтобы прибыть в Лондон хоть с каким-то планом действий.

Но сначала пришлось отбиваться от сверхзаботливой стюардессы, которая все время предлагала дорожный набор каких-то бессмысленных услуг и радостей. Ледников ограничился красным вином и горячим обедом. Чтобы не разлагаться в окружающем его комфорте, он напомнил себе, что недавно пассажирам именно первого класса British Airways пришлось несколько часов лететь вместе с трупом. Пожилого мужчину, умершего прямо в полете от сердечного приступа в переполненном эконом-классе, перенесли на свободное место в салон первого класса. Покойника привязали к одному из кресел, тело завернули в одеяло, оставив открытой голову. Рядом устроилась рыдающая жена. В такой ситуации, наверное, все предлагаемые удобства не доставили «первоклассникам» большой радости.

Так что, попробовав вполне достойное вино, Ледников вытянул ноги и принялся приводить в порядок всю информацию, которую ему удалось раздобыть до отлета. Разговор с отцом, который, как всегда, поразил своей способностью помнить мельчайшие детали давних дел и расследований, позволял выстроить стройную цепь из разрозненных фактов и деталей.

Итак, Павел Семенович Муромский. Родился в небольшом южном городе в год смерти Сталина, причем в том же самом месяце – марте. Всегда любил подчеркнуть это обстоятельство, находя в нем какой-то глубокий смысл. Его отец нелепо погиб по пьяному делу, когда Павел только пошел в школу. Муромского вырастила мать. Мальчик учился хорошо – был довольно способный, к тому же его, сироту, жалели и примечали учителя. Служил в армии в Москве, во внутренних войсках.

Демобилизовавшись, он решил не возвращаться в родной город, а поступать в столичный вуз. Выбрал исторический факультет университета, потому что для военнослужащих там были серьезные льготы. В университете по обнаружившейся предприимчивости натуры стал потихоньку заниматься фарцовкой. Благо жизнь в общежитии среди студентов-иностранцев со всего света этому способствовала. Потихоньку у него сложился круг поставщиков, а потом и постоянных покупателей. В делах он был цепок и предприимчив, если представлялась возможность, без колебаний кидал и партнеров, и клиентов. Один из обиженных навел на него оперотряд, действовавший в общежитии при комитете комсомола. Задержание закончилось суровым избиением в штабе оперативников-комсомольцев. Муромского вполне могли исключить из университета. Спасло лишь то, что он был уже на выпускном курсе. Но про аспирантуру пришлось забыть и отправиться по распределению учителем истории в родной город.