До встречи в Бомбее

Мэдди прекрасно все слышала и постепенно все больше раздражалась. Гай был не дурак; он наверняка понял, что Люк (куда бы он ни ушел) скорее всего захочет завтра увидеть свою дочь. Но теперь этого не захочет Айрис, даже если он попросит. (Каково это — просить о встрече с собственной дочерью! Мэдди было больно об этом думать.) Да и этот ужин! Он словно был задуман ради того, чтобы оградить их от Люка. Гай повел себя нечестно, выказывая Айрис благосклонность. Всё было нечестно.

— Правда, — сказал Гай Айрис. — Возьмем Эмили и Люси?

— Да, — еще больше обрадовалась Айрис, забираясь к нему на колени, — да, конечно.

Гай поцеловал ее в макушку.

Как по заказу, посыльный Гая лениво внес шоколадный торт, сверкавший шестью бенгальскими свечами. Его, видимо, передал повар родителей. Айрис наклонилась к торту, и ее восторженное личико осветилось сверкающими огнями. Она дунула на них. Гай сказал девочке, что она может загадать желание, и Айрис закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами.

— Чего ты пожелала? — отважилась спросить Мэдди.

— Я не могу сказать, — ответила Айрис, одаряя лучезарной улыбкой не ее, а Гая, — потому что тогда желание не исполнится.

«Скажи же, — рвалось с языка у Мэдди. Ее терзало отвратительное подозрение, что желание касалось выбора папы. — Я не уверена, что хочу исполнения этого желания».

Когда бесконечный ужин закончился, было уже больше девяти вечера. Мэдди чудом удалось убедить Айрис, что ее усталость как раз такая, при какой пора отправляться в кровать, и увести ее наверх. Там она быстро — насколько это было возможно, учитывая, что Айрис умудрилась уговорить маму на кукольное чаепитие в честь своего дня рождения, — искупала дочку. Чай готовился из воды, в которой Айрис мылась. Затем Мэдди прочла дочурке короткую сказку и поправила простынку. Все это время Айрис ни словом не обмолвилась о папе с фотографии. Усилием воли Мэдди тоже заставляла себя молчать. Она не хотела и не имела права давить на девочку.

Только когда Мэдди нагнулась поцеловать малышку, смирившись с ее молчанием, Айрис вытащила изо рта палец и уже сонным голосом спросила:

— А куда он ушел, мамочка?

— Не знаю, — ответила Мэдди, поглаживая Айрис по голове. Ей полегчало. Даже больше, у нее гора с плеч свалилась — Айрис все-таки спросила.

— Я его увижу снова?

— А тебе хотелось бы?

— Не знаю, — ответила Айрис.

Мэдди изо всех сил постаралась скрыть свое истинное отношение к реакции дочери.

— Я уверена, ему хотелось бы увидеться с тобой, — сказала она.

Айрис повернулась на бочок и уютно свернулась калачиком.

— По-настоящему у него лицо красивее, — проговорила малышка.

— Да, — согласилась Мэдди, — лицо у него очень красивое.

— Но не такое веселое, — добавила Айрис, закрывая глаза.

— Да, — мягко произнесла Мэдди.

«Устами младенца».

— Спокойной ночи, мамочка.

— Спокойной ночи, — отозвалась Мэдди и снова поцеловала Айрис.

Задержавшись, чтобы опустить москитную сетку и погасить лампу, она вернулась к Гаю в твердой решимости сказать ему, что сейчас же отправляется на поиски Люка, и не дать ему снова увильнуть.

Гай сидел на ее кровати и смотрел на дверь, вероятно, дожидаясь ее прихода. Он был без пиджака и галстука, верхняя пуговица сорочки расстегнута. Теперь он не притворялся ради Айрис и выглядел совершенно разбитым. Впадины на щеках при свете лампы стали землистого цвета. Плечи опустились. Несчастная жертва крушения любви, всем своим видом требующая сострадания… Мэдди замерла, схватившись рукой за дверной косяк, понимая, что ее решимость немедленно поговорить улетучивается.

— Я не хочу сейчас говорить об этом, — Гай буквально не дал раскрыть ей рот. — Пожалуйста, давай сначала поспим.

— Вряд ли я смогу уснуть, — ответила Мэдди.

— Тогда я разведу тебе снотворное. Тебе нужно отдохнуть. Нам обоим это необходимо.

— Гай, — начала Мэдди как можно ласковее, — мне нужно увидеться…

— Мэдди, — прервал ее Гай до того, как прозвучало имя Люка, — не сейчас. Умоляю, — он поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Я не отрекусь от нас. Ты моя жена. Айрис моя дочь…

— Гай…

— Я слишком устал, чтобы вступать с борьбу, — он потряс головой, — и я проиграю, если начну. Поэтому, пожалуйста, не заставляй меня делать это сейчас.

— Я не хочу бороться.

— Я имею в виду бороться за тебя, — на этих словах его голос дрогнул.

Мэдди просто не знала, что на это сказать. Горло внезапно свело.

— Пожалуйста, — произнес Гай. — Можно, мы просто… подождем?

Она заколебалась.

— Пожалуйста, — повторил он.

Ее взгляд застыл на его лице. Гай тоже смотрел на нее с мольбой в глазах. (Только молил о другом!) От этого ей было больно — больно физически. Ведь он так мало просил у нее за время их короткого брака. Всего одна ночь отсрочки казалась сущей малостью в сравнении со всеми его усилиями, которые он прилагал ради нее.

Гай развел для нее гранулы какого-то снотворного и с просьбой принять его ушел к себе в спальню. Мэдди закинула склянку в раковину. Но все же вымылась, надела ночную сорочку и забралась в постель, натянув на себя простыню и опустив москитную сетку. Она даже закрыла глаза.