До упора

Когда он ускоряет темп, мои бедра начинают дрожать. Он умело держит меня прямо на краю пропасти. Я так близко. Так близко. Но что-то удерживает меня, и чем сильнее я пытаюсь сосредоточиться на своих полных наслаждения ощущениях, тем сильнее мой мозг цепляется за пронизывающие меня противоречивые эмоции.

Желание пронзает каждый дюйм моего тела, наполняя меня похотью. Я хотела этого. Умоляла его об этом, но теперь, когда это происходит, я не могу кончить. От мысли о том, что, упав за край, я уже не могу стать прежней, меня охватывает ужас.

И, кажется, Оуэн это чувствует. Он бормочет мне милые слова, целует в шею, и пусть даже это наш первый раз вместе, каким-то образом Оуэн читает меня как открытую книгу – он точно знает, что нужно делать.

– У меня такое чувство, будто я сейчас сломаюсь, – бормочу я ему в шею, цепляясь за его сильные плечи.

– Я тебе не позволю. Кончи для меня. – Голос у него глубокий и напряженный, но в то же время такой искренний, что во мне внезапно раскрывается нечто новое.

Не снижая темпа, он прижимается поцелуем к моим губам и все так же ищет внутри меня то, что спало так долго. Я делаю глубокий вдох и отдаюсь наслаждению. Но именно следующие его слова окончательно освобождают меня.

– Я не могу насытиться тобой, – стонет он голодно, с животной страстью.

И вдруг он проскальзывает на всю длину и остается внутри, пока я дергаюсь, сжимаюсь и распадаюсь под ним на части. Наконец-то. Я едва не рыдаю от наслаждения.

Оргазм такой мощный и яркий, что, кажется, он длится вечно. Жар прокатывается через меня великолепными волнами, пока все внутри расслабляется, горячее и пульсирующее. Он догоняет меня с полной силой, и с его губ снова срывается стон.

– Твою мать, Бекка. – Его большое тело дрожит, когда я прижимаю колени к его бокам, притягивая его еще ближе. – Больше не могу, – бормочет он мне в шею, прежде чем кончить.

После мы лежим поперек постели жаркой, раскрасневшейся грудой, оба не в силах отдышаться. Он кладет руку мне на бедро и издает глубокий вздох – звук где-то между облегчением и удовлетворением. И, уж поверьте, я его понимаю.

После многих лет нервов, избегания близости и страха перед сексуальным контактом, как перед чумой, я чувствую, как моя сексуальная тревога медленно отступает, оставаясь позади.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, как только нам удается отдышаться. Он смотрит на меня так, будто от моего ответа зависит все.

– Идеально, – выдыхаю я, одаривая его усталой, но довольной улыбкой. – А ты?

– Идеально, – отвечает он, и тут же его живот возвещает о голоде, и мы оба разражаемся смехом. – Ну, идеально, но немного проголодался. Ты готова к тому десерту, о котором я говорил?

– Я уже думала, ты про него забыл.

После того как Оуэн бросает презерватив в мусорное ведро, он надевает спортивные штаны и черную футболку, которая плотно обтягивает его круглые бицепсы, когда он роется в ящиках. Улыбка блуждает на губах, когда он находит и протягивает мне то, что искал.

– Вот, можешь надеть это.

Это один из его старых свитеров. Сердце подскакивает к горлу.

– Ты уверен? – Я провожу большим пальцем по гладкой ткани, потом – по белым буквам его фамилии на спине. За эти годы Оуэн приводил домой немало женщин, но только не в свою спальню, и он ни за что на свете не позволит ни одной из них хотя бы примерить его свитер.

– Конечно. Ты заслуживаешь носить его, как никто больше.

Когда я накидываю его, Оуэн смеется тому, как он на мне висит. Практически как платье.

– Выглядишь очаровательно, – говорит он, подбадривая меня. – Давай. Нас ждет десерт.

На кухне Оуэн достает все для пломбира с карамелью: мороженое, вишни, рубленые орехи, взбитые сливки и сливочную помадку.

– Нам-ням, – говорю я, вскакивая на стойку, чтобы сесть рядом с ним, пока он готовит две миски.

– Хочешь еще вина? – спрашивает он, глядя на бутылку в левом углу стола.

Я качаю головой.

– Нет, спасибо. Думаю, оно сделало свое дело.

Оуэн коротко смеется.

– Я гадал, кончился ли твой обет трезвости после расставания с текилой.

Я издаю стон, хватаясь руками за живот.

– Прежде всего, не напоминай мне о текиле. Мне кажется, это была самая травмирующая ночь в моей жизни.

– Но постой, – ухмыляется Оуэн. – Посмотри, куда это нас привело. К лучшей в мире сделке. – Он вручает мне чашку с изумительно выглядящим месивом.

Я принимаю десерт и сглатываю невесть откуда взявшийся ком в горле. Я почти забыла, что все это было лишь для того, чтобы помочь мне стряхнуть с себя мое тяжелое сексуальное прошлое. У меня такое чувство, будто это стало чем-то большим. По крайней мере, для меня.

Но как насчет Оуэна? Неужели для него это – всего лишь эксперимент? Он что, просто уйдет, когда все будет кончено? Я знаю, мы договорились, но в этот момент мне кажется, словно это самое невыполнимое обещание, какое я могла дать.