До третьей звезды

А жизнь катилась привычной колеёй: Николай дорос до главного редактора, у Юры на заводе карьера тоже ладилась, Рита наконец защитила кандидатскую по теме истории брежневизма. Но вокруг уже постепенно что-то рушилось, осыпалось под давящим грузом тяжёлой всеобщей могильной плиты. Официально осуждаемая, но фактически возрождённая цензура делала работу Стольникова всё более бессмысленной, бизнес Куницына благополучно прибрали к рукам новые люди с холодными глазами и правильными удостоверениями, депутатство Рымникова благополучно завершилось после команды сверху на зачистку местного политического поля.

Первые пораженцы появились вскоре после Новой Конституции. Никто не знал принципа отбора: человек жил обычной жизнью, растил детей, ходил на службу, смотрел сериалы, но однажды к нему приходили люди в неприметной одежде, предъявляли постановление комитета по правам граждан, проводили ленивый обыск, навечно блокировали доступ к интернету и мобильной связи, знакомили под роспись с положением, исключающим возможность пораженца избирать и быть избранным в любые органы власти, вежливо прощались и отправлялись дальше по своим строгим государственным делам.

Поначалу включилось возмущение плейбучной общественности и сдержанное осуждение западных правительств. Но Западу лидер нации напомнил о Великой Отечественной и Первой пандемии, а плейбучным активистам и прочему населению телевизор рассказал, что незначительное поражение в правах мизерного количества не вполне сознательных граждан направлено на повышение качества избирательный системы. Что же касается самих пораженцев, то они остаются в общем и целом такими же россиянами, как и остальные. Иметь свои взгляды на окружающую действительность волен каждый, но нужно иметь и мужество понимать, что эти взгляды категорически не разделяет подавляющее число жителей страны, и спокойно принимать факт отлучения от социальных сетей. Деды не знали интернета, а сломали хребет фашистской гадине. Вот и всё, вот и не надо тут. Живите себе дальше, работайте, плодитесь и размножайтесь. А не хотите – пойдёте этапом в исправительный лагерь согласно полученному статусу, доказывать своим трудом полезность и преданность обществу.

«И животноводство», – шутил тогда из Стругацких под телевизор Куницын. Через пару месяцев Лёшку поразили в правах. Потом Юру и вскоре Леночку.

Лена к тому времени давно жила отдельной взрослой жизнью – снимала квартиры на городских окраинах, регулярно меняла работу. То пропадала на несколько месяцев, то объявлялась неожиданно и могла несколько дней жить у Стольниковых. Леночка с Ритой подолгу за бутылкой вина обсуждали романтические отношения дочери с мужчинами, выгоняя Николая с кухни. Он не возражал, был счастлив присутствию Лены в доме, её отношению к жене как к подружке.

Дочь уходила, и тогда Рита рассказывала то, что Стольникову знать следовало. Не всё, конечно, но он и этому был рад. Через Риту же передавал невеликие деньги, когда Лену поразили в правах. Официально вынесенный приговор не считался основанием для увольнения с работы, но любой руководитель понимал политику партии и правительства правильно, и рекрутинговые агентства понимали, да и сами пораженцы. У мусорных баков поздними тёмными вечерами выстраивались очереди из стеснительных людей. Некоторые держали за руку ребятишек.

Юра, потеряв работу, поначалу, как нормальный русский человек, запил. Лена жалела отчима, но навещать его перестала. Он иногда приходил к Стольниковым относительно трезвым, жадно глядел, как Николай разбавляет спирт, и, стоило Рите выйти из кухни, тут же умоляюще подмигивал Стольникову и показывал дозу промежутком между большим и указательным пальцем. Николай жалел, наливал. Потом ужинали, разговаривали о Лене и о жизни в целом, затем Юра вдруг резко отказывался от очередной налитой рюмки, вставал и нетвёрдой походкой уходил в ночь.

Через полгода сумел выйти из цикличного алкогольного состояния. Стал разводить кроликов на даче, но как-то с животноводством у него не заладилось. Но завёл в тот период знакомство в мясных рядах Хитрого рынка и теперь торговал там бараниной фермера из отдалённого района области. Тот честно с Юрой рассчитывался раз в месяц, что для пораженца могло считаться достижением вершины успеха. И с Леной отношения у него наладились, и зарабатывал теперь он в иной месяц больше, чем Николай своими внештатными публикациями, даром что пораженец. Юра, выходит, и узнал первым об аресте Леночки.

– Подниметесь? – больше для порядка спросил Николай, когда Рымников остановил машину возле подъезда.

– В другой раз, Коля. Держитесь там, – извинительно пожал плечами Алексей.

– Звони. Рите привет, – подтвердил Рымников.

– Ладно, пока.

Стольников сел на лавочку, прикурил сигарету. «Вот тебе и Новый год», – рефрен не отпускал. «Знает Рита или ещё нет?» – это был второй рефрен. Докурил, поднялся на лифте, думая о том, что сегодня воскресенье и жена должна быть дома.