До свидания, эрлюсы

Глаза Никите застелили слезы. Он ничего не видел, не слышал ребячьего смеха. Словно вынули его доброе маленькое сердце и наступили на него озорной ногой.

Он опомнился, когда шумная ватага уже была на краю села. Домой Никите возвращаться нельзя — засмеют. «Пойду в тайгу один. И зайду подальше ихнего», — решил он.

Шел Никита долго. Уже тайга предупреждала его незнакомыми тропинками. Солнышко давно перебралось с левой стороны на правую и спряталось за верхушками деревьев, а он все шел.

Сердце у Никиты отходчивое. Он забыл про обиду и даже пел песни — чужие и свои. Сочинять их легко: смотри по сторонам и пой про то, что видишь. А кругом огромные деревья-молчуны, смышленые белки-летяги, кедровки, клесты…

Чем дальше шел Никита, тем непроходимее становился лес. Великаны деревья закрывали ветвями небо, спрятали солнце. Места пошли незнакомые. Зоркие глаза Никиты еле-еле различали узкую тропку. Запахло лесной прелью… Притихла, задремала тайга. Притаились в своих гнездах чуткие птицы, забрались поглубже в норы пугливые зверьки, спрятались в дупла игруньи-белки.

Вешке вспомнился дом. Наверное, там уже отужинали и легли спать. Оглянулся назад. Тропинка позади исчезла. Куда идти? Решил — вперед. Надо бы поесть, но останавливаться страшно… Спасибо луна — в лесу чуть посветлело. Даже тропинка стала шире. Она вывела Вешку на большую полянку. Здесь было светлее, чем в лесу. Никита увидел избушку и, крадучись, подошел к ней.

Он зажег спичку, нашел дверь и остановился около нее. Прислушался, в избушке тишина… Только где-то неподалеку что-то шумело, будто кто-то переливал воду из большущих кадок.

Никита осторожно налег плечом на дверь. Она подалась неохотно, скрипнула. Вешка остановился на пороге и зажег новую спичку. Никого не было. Никита сразу догадался, что он в охотничьем домике. Домик — ничейный. Построили его добрые люди для тех, кто попал в беду: заблудился, сбился с дороги, за кем крались по пятам лютые враги — голод и холод.

Вешка истратил еще одну спичку и поджег сухие сучья в очаге. Они дружно разгорелись. Осмотрелся… У стены низкие нары с затхлым от времени сеном. На полатях какие-то кульки. Никита достал из мешка свои запасы. Нехотя пожевал хлеб, сало, с жадностью выпил молока. Не все — половину бутылки.

На двери он увидел засов и тут же запер дверь. «Теперь никто не войдет. Буду спать». Но спать было страшно.

Прогорели сучья. Угли светили неярким красным светом. Никита лег на нары и не шевелился. Заснул он незаметно и сразу.

…Первое, о чем Никита подумал, когда проснулся, почему рядом нет брата Кирюшки. Они спали всегда вместе. «Нежто без меня на рыбалку ушел?» подумал Вешка и вдруг вспомнил, где находится.

Осторожно Никита вышел из избушки. И тут же продрог. Тайга только что просыпалась. Она умывалась росою и дышала туманом. Солнечные лучи с трудом пробивались между могучих стволов и превращали туман в золотистую дымку. На разные голоса пели птицы. Где-то совсем рядом протрубил сохатый.

Никите стало весело, и он крикнул тайге:

— Эге-е-й-й…

Птицы настороженно притихли. Но, узнав Вешкин голос, снова стали продолжать свои утренние песни…

Никита вернулся в избушку. Прибрал за собой. Собрался уходить, но, подумав, достал из своего мешка сало и положил его на полати, а рядом — коробок со спичками.

Солнце поднималось из густой хвои, где ему мягко и тепло спалось ночью. Наступило настоящее яркое доброе таежное утро.

Никита торопился домой, но хотелось пить. Он знал, что рядом река. Еще ночью он слышал, как она разговаривала с берегами. А сейчас видно было, как ленивица спала, укрывшись туманом от щекотных солнечных лучей.

По дороге к реке мальчик встретил шустрый родник. Родник — вечный труженик. Ему некогда спать. День и ночь он кормит светлою и студеною водою прожорливую реку.

Никита припал губами к обжигающей холодом струе. Потом умылся и вытер лицо подолом рубахи.

Еще раз нагнулся, чтобы попить, и увидел, как сверкнул на солнце красивый камень. Никита достал его, полюбовался и сунул в карман…

* * *

Уже давно миновал жаркий полдень, а Никита все шел и шел. Хотелось есть, пить. Стали попадаться знакомые деревья, полянки. Наконец, Никита услышал свою деревню: лениво лаяли собаки, рокотал трактор. Никита пошел быстрее. Выйдя из лесу, он заметил группу людей. Люди шли ему навстречу.

— Глянь-ка, Вешка! — услышал Никита.

— Сам отыскался!

Никиту окружили ребята. Он растерялся и ничего не мог сразу понять.

— Будет тебе дома-то, головастик.

— Всю деревню сполошил.

— Мать отлупит, — потирал руки Митяй-медвежья голова. — Эх ты, Вешка.

Вешка?.. Никита что-то вспомнил и торопливо полез в карман. Красивый камень лежал на месте. Никита достал его и сказал привычную фразу:

— Робя, а у меня есть вешка.

Митяй протянул руку, чтобы завладеть Вешкиной находкой, но его остановил окрик:

— Постой, паря, не спеши! — Никита только теперь заметил старого охотника Силыча. — Дай-ка, малец, мне посмотреть-то.

Старик долго рассматривал камень, а потом спросил:

— Где взял-то?

— Нашел в роднике.

— А дорогу-то найдешь?

— Найду.