До свидания, эрлюсы

— Поздравляю, герои, — Люся протянула руку сначала Андрею, потом Кольке. — Приходите к нам после завтрака.

Эрик, когда пропали юнги, казалось, забыл о вражде, возникшей между ним и братьями. Несчастье иногда объединяет даже врагов. Так же и с Эриком случилось. Он не любил Кольку и Андрея, готов был причинить им любую неприятность, рад был всячески унизить братьев. Но во время поисков юнг у Эрика проснулись его хорошие качества. Он искренне хотел помочь нам, старался быть полезным, участливо расспрашивал о результатах розысков. И нам даже стало казаться, что мы ошибались, считая Эрика плохим товарищем.

Но вот юнги отыскались, возвратились героями, которым Соломко обещал подарить часы с надписью «За храбрость» — и Эрик снова стал прежним Эриком, которого так и хотелось назвать жирным Эрлюсом или Опарышем, как метко его окрестил Колька. Сын профессора снова стал высокомерным, заносчивым, хотел всего себе и ничего другим. А с такими качествами человек никогда не станет верным другом и себе не найдет добрых товарищей, даже если этот человек перечитает все умные книги и сам будет неглупым. А ведь сынок профессора — мальчишка умный. Он отлично учился, любил книги, увлекался историей. Однако, все время вращаясь среди взрослых, он привык к постоянному вниманию, ко всеобщему обожанию и восторгам по поводу его способностей. Это делало его эгоистичным, заносчивым, капризным…

После завтрака Колька и Андрей пошли к Люсе. Эрик пришел к ней раньше. Он объяснял девочке устройство английской безынерционной спиннинговой катушки и звал учиться «бросать блесну».

— Сейчас я не могу — ко мне придут гости, — отказалась Люся.

Эрик обиделся, но не ушел. Он уселся на камень и стал насвистывать модную песенку. Завидев ребят, Эрик принял еще более небрежную позу и поздоровался снисходительно:

— Привет героям.

Колька скромно ответил:

— Какие мы герои.

— Такие же, как и матросы, — усмехнулся Эрик.

— Ну и пусть, — разозлился Андрей, — а тебе-то какое дело?

— Это он от зависти, потому что его никто героем не называл, — вмешалась в разговор Люся.

Эрик вспылил:

— И вовсе не от зависти. А, просто надо осторожнее бросаться такими определениями. Герои! Герои! А героем можно назвать только того, кто ничего не боится. А вы, может быть, скажете, что не тряслись, когда попались в лапы браконьерам?

— Страшно было, — так же, как и Люся на «необитаемом» острове, сознался Колька.

— Ну что? — со злорадством обратился Эрик к Люсе.

— Что что?

— Какие же они герои, если им было страшно!

— А мне папа говорил, что на войне, например, всем было страшно, а сколько на войне было героев! Храбрые люди — это те, кто умеют победить самый страшный страх.

— Не знаю, — пожал плечами Эрик. — Бесстрашные люди и называются так, потому что они люди без страха.

В разгар спора о храбрости мы позвали Кольку и Андрея. Эрик обрадовался, но напрасно.

— Можно я пойду с вами? — спросила Люся.

— Пойдем, — позвал Колька.

Эрик кинул презрительный взгляд на ребят и зашагал к своей палатке, сбивая спиннингом цветочные головки.

…Пора было трогаться в путь. Мы здорово задержались на одном месте. Капитан приказал спешно грузиться, чтобы после обеда сняться с якорей. В разгар погрузки к нам подошел инженер.

— Товарищи, вы не против, если наш «корабль» присоединится к вашей «флотилии»?

Собрали экстренный совет, на котором все с большой радостью приняли предложение Ильи Сергеевича.

— А профессорский экипаж как же? — полюбопытствовал Соломко.

— Наше общество их не устраивает. Мария Федоровна вдруг заявила, что Люся оказывает дурное влияние на Эрика.

— Люся? — у Кольки даже уши оттопырились от удивления.

— Это все ерунда, но мне искренне жаль профессора. Мы познакомились с ним на Угре во Всходах. Он симпатичный и очень умный человек, да…

— Сам виноват, — возразил Соломко. — Надо, в конце концов, быть мужчиной, а не тряпкой.

— Это верно… Меня вот еще какой вопрос волнует: как мы угонимся за вами? Вы ведь пойдете под парусами?

— Под парусом наша «Стремительная» свободно две такие лодки, как ваша, на буксире потащит, — успокоил Филипп Илью Сергеевича. Сейчас сами убедитесь.

Мы вывели лодки на середину реки. На берегу осталась сиротливо стоять палатка трех эрлюсов. Они не вышли провожать нас. Только боксер выскочил погавкать на тигрособаку, но ему приказали вернуться…

Дул попутный ветер… Наши «бриги» снова подняли паруса.

Увольнение на берег

Это село запомнилось потому, что было единственным в верховьях Угры, где мы увидели церковь. Старая, полуразвалившаяся церквушка, случайно пережившая свой век, стояла на отшибе от деревни, на ярко-зеленом лугу. На лугу паслись белые гусиные семьи и несколько привязанных к кольям телят. На карте село не было обозначено, а спросить, как называется оно, не у кого.

Километрах в двух от села заметили маленькую лодочку. В ней рыбак с удочкой и лохматая собачонка. Мужчина сидел неестественно спокойно. Впечатление было такое, что он заснул с удочкой. Стали наблюдать за ловлей.