До самой смерти. Том 2

Мои пальцы добираются до его спины, и я провожу ногтями по его коже, заставляя его стонать глубоко и низко.

– Продолжай это делать, и это не продлится долго.

– Меня это не волнует, – мяукаю я.

Он переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху.

– Малышка, я знаю.

Он трется своим членом о мою киску, вверх и вниз, собирая мое возбуждение и растирая по его коже. Я стону и смотрю вниз на его член. Твердый, красный и выглядит так, словно сейчас взорвется. Не мешкая, я тянусь вниз, приподнимаюсь и опускаюсь на него. Он выдыхает мое имя, в то время как я выкрикиваю его, пока медленно опускаюсь на его пульсирующий член.

Блять. Да.

– Маркус, – выдыхаю я.

– Ебать, – рычит он. – Блять.

Я покачиваю бедрами, скользя вверх и вниз, опускаясь на него. Мое дыхание становится прерывистым и тяжелым, и, Боже, это чувствуется восхитительно.

– Блять, мне нужно глубже.

Он переворачивает меня, шире разводя мои ноги, и обратно толкается в меня. Упирается локтем возле моей головы, а другой рукой зарывается в мои волосы, трахая меня. Он не трахает меня жестко или медленно, он трахает меня по-настоящему хорошо, глубокие толчки его бедер приводят меня к концу и замедляют его движения.

– Боже, – выдавливает он. – Так чертовски приятно.

Он выходит, переворачивая меня. Медленно пробегается рукой по моему позвоночнику, а затем глубоко проникает в мою чувствительную плоть. Он объезжает меня, его руки на моих бедрах, а его член двигается сзади во мне. Мы словно дикие животные задыхаемся и стонем, отбрасывая головы назад.

– Кончай, малышка, – стонет он. – Я кончаю.

– О Боже, Маркус, – кричу я.

Мы оба кончаем в конвульсиях. Когда мы падаем, запыхавшиеся, Маркус рычит мое имя, в то время как я стону его. Мы плюхаемся рядом друг с другом, и он тянет меня на его покрытую потом грудь. Я слышу, как его сердце колотится под моей щекой.

– Некоторые вещи никогда не меняются, – шепчу я.

– Нет, – соглашается он. – Не меняются.

– Думал ли ты, что мы так закончим?

Он вздрагивает, и палец, которым он поглаживал мою спину, останавливается.

– Я не думал, что снова увижу тебя, Катя. Поэтому это…словно гребанные небеса.

Я сжимаю челюсть, пытаясь оттолкнуть боль, что разливается в моей груди.

– Есть ли шанс, что это сможет сработать?

– Не с этим Маркусом и не с этой Катей, – говорит он, постукивая меня по плечу. – Эти двое облажались.

Я закрываю глаза. Боль проходит сквозь мое тело.

– Никогда не думала, что почувствую к тебе что-то кроме ненависти, Маркус, – шепчу я. – После всего я думала, что это было такое. Я никогда не думала, что увижу тебя снова… но вот мы здесь…

– Тогда, по крайней мере, мы закончим это без ненависти. Для нашей дочери это лучшее, что мы сможем сделать.

– Любовь – отстой, – бормочу я.

– Лучше любить и потерять…, – мягко говорит он.

– Чем вовсе не любить, – заканчиваю я за него.

Он тихо посмеивается.

– Никогда не думал, что ты знала его.

– Да ладно, я не настолько молода.

Его рука сжимается вокруг меня.

– Расскажи мне о Пенни.

– Что ты хочешь знать? – спрашиваю я.

– Что угодно. Просто расскажи мне.

Я улыбаюсь и закрываю глаза.

– Я помню первый раз, когда увидела ее. И все, о чем я могла подумать, что, конечно же, природа создала ее такой же чертовски красивой и так сильно похожей на тебя.

Он фыркает.

– Я вижу в ней больше тебя.

– Она больше похожа на тебя. Я увидела это, как только она появилась. Это было так тяжело и эмоционально, но она спасла меня.

Он молчит долгое время.

– Я рад этому.

– Она была таким хорошим ребенком, даже когда у нас ничего не было. Она всегда была такой счастливой. Мама любила ее.

– Мне так жаль твою маму, малышка, – бормочет он. – Она была хорошей женщиной.

– Была, – шепчу я. – Но она была больна, и это было нечестно по отношению к ней.

– Нет. Жизнь может быть той еще сволочью, не так ли?

– Да.

Какое-то время мы оба лежали в темноте, пока Маркус снова не заговорил.

– У меня была ночь, – говорит он низко. – Ночь, которая полностью разбила мое сердце.

– Расскажи мне об этом.

– Я был пьян, под наркотой, и, Бог знает, чем еще. Я был в кровати с женщиной, которая пыталась получить кого-нибудь.

Я застываю.

Он продолжает.

– Вошел Мак, вытолкнул ее, и я потерял это. Я сказал ему, что ты никогда не узнаешь об этом, а он сказал мне, что ты исчезла. Я, блять, упустил это, так херово. Я был жалким, отчаянным и таким чертовски одиноким. Джайла видела все это, и знаешь, что она сказала?

– Скажи мне, – дышу я.

– Она сказала «Бедный человек», и я чувствовал ее жалость к моему сердцу.

Я вздрагиваю.

– Не знала, что тебе было так больно.

– Я облажался, – бормочет он. – Просто не понимал, насколько, пока ты не ушла. Если бы я мог вернуть все назад и начать все сначала, я бы сделал это.

– Ты бы пожертвовал всем?

Он притягивает меня ближе.

– Чтобы иметь тебя, малышка? Я бы пожертвовал всем.

Почему жизнь такая сука?

Почему любовь еще хуже?

Глава 25 

Катя

– Черт, детка, – стонет Маркус.