До самой смерти (ЛП)

— Они могли обвалиться сами по себе или кто-то мог их разбить, к тому же неизвестно, сколько времени они уже в таком состоянии. Твоя мама сказала, что в мавзолей никто не заходил годами. — Коул повернул мою руку и провел большим пальцем по ладони.

У меня было чувство, что это еще не все.

— Но?

Густые ресницы вспорхнули вверх, и его глаза нашли мои.

— Но проход, который вел к двери в подвале, свободен.

— Боже правый. — Я отвернулась, мысли неслись галопом. — То есть эта дверь могла быть открыта какое-то время и… Кто-то мог пройти по тоннелю в гостиницу и обратно. Вопрос в том, зачем кому-то преодолевать все эти трудности? Ведь проще пройти через парадную дверь.

Палец Коула все еще двигался по моей ладони.

— Потому что они хотели остаться незамеченными. Тот, кто преодолевает такие трудности, не хочет лишний раз рисковать.

Я сжала губы.

— Про тоннель знает тот, кому известна история гостиницы. — Я сразу же подумала о мэре, который был первый недоволен моим возвращением, но ему-то зачем проникать в гостиницу?

Да кому вообще это нужно?

Мой взгляд вернулся к Коулу, и я поняла, что он внимательно меня изучает. По какой-то ужасной причине я вспомнила о том времени, что провела с Женихом, и я знала, что если бы не оттолкнула тогда Коула, то он сидел бы на этом самом месте десять лет назад. И что-то совсем странное пришло мне тогда в голову. Впервые мне захотелось поговорить о том, что произошло. Коул продолжал смотреть на меня, и слова вырвались сами собой.

— Я не думала, что выживу, думала, что умру в спальне без окон, — прошептала я, а в его глазах появилось понимание. — Я так много раз желала умереть и знаю, что это звучит как слабость, но я не могла… того, что он творил. И он не видел в этом ничего дурного. Он искал идеальную невесту. — Закрыв глаза, я подняла лицо к потолку. — Вот чего он хотел. Чтобы его невесты желали быть с ним, чтобы наслаждались его присутствием. Думаю, все это тебе и так уже известно. Я слышала, что какие-то детали были в газетах, но… Он был словно двумя разными людьми. Иногда он был почти добр. Он был болен, в его голове все было извращено настолько ненормально, что когда у него было то самое настроение, было похоже, что приходил совсем другой человек, тот, что жил ради боли и мучений других. Эти моменты были худшими.

Коул ничего не сказал, но все в нем было сосредоточено на мне. Его палец замер, но хватка на моей руке стала крепче. Тишина позволила мне продолжать.

— Однажды он сказал мне, после того как я… осчастливила его, — сказала я, содрогаясь, — почему другие невесты разочаровали его. Все они давали отпор. Как и я. Но дело было не в этом. Он настойчиво считал, что сможет перевоспитать их, сделать покорными. — Последнее словно я выплюнула с отвращением. — Дело было в самых обыденных вещах, понимаешь? Одна была ненатуральной блондинкой. Она осветляла волосы и поэтому была недостаточно идеальной. Другая призналась ему, что не могла иметь детей. Я даже не знаю, было ли это правдой, но ее жизнь закончилась из-за этого. Была еще одна, она… слишком худая. Она похудела, потому что не ела то, что он ей давал. — Я тяжело сглотнула, прежде чем продолжить. — Он убил одну из них, потому что она слишком много плакала. Словно она плакала не из-за него. — От отвращения мой желудок сжался. — Ту, что была до меня, он убил, потому что внезапно решил, что она для него слишком стара. Хотя он знал ее возраст, ведь он следил за ней, за всеми нами. Казалось, что кого бы он ни выбирал, они все были недостаточно хороши. Он находил недостатки. В этом было все дело.

Мой следующий вдох был резким, и он опалил меня, словно огнем.

— Я знала, что не первая сказала ему то, что сказала, и он решил, что я больше не могу быть его невестой. Когда он мне сказал об этом, я поняла, что это значит. Я больше не была достаточно хороша на его взгляд.

Я открыла глаза, но на самом деле ничего не видела перед собой.

— Я знала, когда он убьет меня, когда нарядил, закрыл глаза и повел на улицу. Я помню те моменты, словно они были секунду назад. Платье было настолько тонким, словно из одного кружева, я чувствовала ветерок каждой клеткой кожи. Я ощущала свежесть воздуха, запах прохладного дождя и слабый аромат удобрений. Я поняла, что находилась на улице. Поняла, что это был тот самый момент. Что все вот-вот произойдет. — По телу пробежала дрожь, и Коул крепче сжал мою руку. — Он плакал, Коул. Плакал, пока вел меня на улицу. Рыдал, и я… я умоляла его. Я упрашивала его, и, бог свидетель, я говорила все, что могла, потому что знала, что умру, а я так не хотела умирать.

Ком в моем горле едва ли не душил меня.

— Он перестал плакать и отпустил меня. Я не знала, где он был, но попробовала убежать. Но убежать далеко мне не удалось, он сбил меня с ног и повалил на землю. Он перевернул меня на спину, и я ощутила это ужасное жжение в животе, словно меня разрывали на части. Он пырнул меня ножом.

Коул все еще сидел молча, но напряжение, исходящее от него, словно присутствовало с нами в комнате, я ощущала волны его ярости.