До последнего

— Но с чего они это взяли в голову? Мы никогда не использовали это здание. Я даже ни разу в нем не был. — Неожиданно Вестбруку пришла в голову некая мысль, которой он, впрочем, ни с кем делиться не стал. Когда ведешь крупную игру, кое-какие козыри следует приберечь. Думал он, однако, о том, что некоторое отношение к тому дому все-таки имеет. Это было одно из зданий, которые правительство построило в 50-е годы, чтобы обеспечить жильем беднейшую часть населения. Через двадцать лет этот район стал проблемной в смысле наркоторговли частью города, где каждую ночь совершались убийства. У здания, возле которого расстреляли бойцов ПОЗ, как и у тех, что располагались поблизости, имелась одна особенность, о которой федералы, возможно, не подозревали. Вестбрук мысленно присовокупил эту информацию к тем немногим козырям, которые еще имелись в его распоряжении, и сразу же почувствовал себя лучше. Правда, не намного.

Пиблс сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на Вестбрука.

— Тут у меня возникла мысль, что у Бюро был агент, работающий под прикрытием, который побывал в этом здании, решил, что оно принадлежит тебе, и сообщил об этом своему начальству.

— И кто же этот чертов агент? — спросил Вестбрук.

— Вот этого мы как раз и не знаем.

— А выяснить надо. Любой ценой. Люди черт знает что обо мне болтают, и я хочу знать, кто подбросил им неверную информацию. — Хотя Вестбрук делал вид, что ему море по колено, сердце у него сжалось, и он опять почувствовал себя не лучшим образом. Если работавший на Бюро агент и впрямь считал тот дом его оперативным центром, это должно было означать, что ФБР всерьез им заинтересовалось. Но с какой стати? Он не самый крупный дилер в этом городе и уж, конечно, не единственный. Тем более что он всегда старался вести себя тихо и никому не причинял неприятностей.

— Кто бы ни был тот агент, он знал, за какие ниточки дергать. ПОЗ по пустякам не беспокоят. Тот дом накрыли только потому, что считали, будто там полно улик против тебя. Так по крайней мере говорят наши источники.

— Ну и что там нашли копы, кроме пулеметов?

— Ничего. Дом был пуст, как выеденное яйцо.

— Значит, агент дал маху?

— Или его источники ничего не стоили.

— Или его подставили, чтобы подставить меня, — сказал Вестбрук. — Послушай, Тван, копам наплевать, что там ничего не оказалось. Они и дальше будут думать, что за всем этим стоит моя задница, потому что их людей положили на моей земле. Тот, кто это сделал, ничем не рисковал. Эти парни с самого начала под меня копали. Похоже, на этот раз я не сумею выкрутиться, а, Тван?

Вестбрук внимательно посмотрел на Пиблса. Что-то в его манере держать себя едва заметно изменилась. Он трусил. Это мог почувствовать и понять только Вестбрук, чьи натренированные на улице чувства много раз спасали ему жизнь. Пиблс такими способностями не обладал. Хотя он окончил колледж и отлично разбирался в бумажной работе, он не умел так быстро, как Вестбрук, оценивать ситуацию и принимать правильные решения.

— Может, ты и прав.

— Может, — сказал Вестбрук. Он так долго и пристально смотрел на Пиблса, что тот не выдержал и опустил взгляд на свои бумаги.

— У нас еще остается Лондон. Он посещает психиатра, поскольку, как говорят, у него что-то случилось с головой и его парализовало за секунду до того, как началась стрельба. Вполне возможно, он в деле; что же до его больной головы, то он все это выдумал, чтобы отвести от себя подозрения.

— Я уверен, что он в деле, — быстро сказал Пиблс.

Вестбрук откинулся на спинку лавки и ухмыльнулся.

— Ну а я — нет, Тван. Я просто хотел проверить, насколько хорошо ты усвоил уроки улицы, и пришел к выводу, что ни черта ты их не усвоил.

Пиблс посмотрел на него с удивлением.

— Но ты сам только что говорил...

— Я знаю, что говорил, Тван. Слава Богу, я еще отдаю себе отчет в своих словах. — Он наклонился вперед. — Кроме того, я смотрю телевизор и иногда читаю газеты — особенно статьи, посвященные Вебу Лондону. Как ты сам сказал, он — настоящий герой, побывал в переделках, был ранен и все такое...

— Я тоже смотрел эти передачи, — сказал Пиблс. — Но ничего из увиденного не убедило меня в том, что он чист. Если ты помнишь, вдова его же приятеля обвинила его в том, что он продался. А ты видел, что произошло у его дома? Он выхватил пистолет и стал стрелять в репортеров. Он, ко всему прочему, еще и псих!

— Ничего подобного. Он стрелял в воздух. Уж если такой парень, как он, захочет кого-нибудь убить, то убьет, не сомневайся. Он знает толк в оружии — это по всему видно.

Пиблс не сдавался:

— Я думаю, он не вышел во двор, потому что знал, что там пулеметы. Он упал до того, как началась стрельба. Он должен был об этом знать.

— Правда, Тван? Значит, должен был?

Пиблс кивнул.

— Если тебя интересует мое просвещенное мнение, то так оно и было.

— В таком случае, позволь мне еще больше просветить твое просвещенное мнение. В тебя когда-нибудь стреляли?

— Слава Господу, нет, — сказал Пиблс, посмотрев сначала на Мейси, а потом на Вестбрука.