До последнего

Веб открыл двери и чуть не уткнулся носом в затылок одного из приглашенных — до того в церкви было много народу. Тогда он вытащил свой жетон, перед которым человеческое море волшебным образом расступилось, и он получил возможность пройти в центр зала. В углу установили свои камеры телевизионщики, которые вели прямую трансляцию из церкви, демонстрируя зрителям все перипетии разыгрывавшегося спектакля. И какой только идиот их сюда пустил, подумал Веб. И кто пригласил сюда всю эту массу народа? Ведь это частная церемония. Выходит, родственники и друзья покойных должны вспоминать своих близких под объективами кинокамер и взглядами всех этих людей? Да что же это в конце концов такое — цирк, что ли?

Благодаря знакомым агентам Вебу удалось получить место на церковной скамье. Присев, он огляделся. Члены семей и родственники убитых расположились в двух первых рядах, которые отделялись от прочих барьером в виде натянутой веревки. Веб склонил голову и прочитал заупокойную молитву по каждому из своих убитых друзей, больше всего времени посвятив молитве в память Тедди Райнера, которого считал своим наставником. Это был агент экстракласса, прекрасный муж и отец и просто отличный парень. При этих воспоминаниях Веб не смог сдержать слез, понимая, как много он потерял. Тем не менее, взглянув на членов семей покойных, он осознал, что они потеряли неизмеримо больше, чем он.

Эта мысль окончательно завладела его сознанием, когда зарыдали осиротевшие малыши. Дети плакали не переставая все время, пока шла официальная траурная церемония, нарушая плавное течение речей, произносившихся военными, политиками и представителями духовенства, которые никогда в жизни не видели усопших, в чью честь произносили хвалебные слова.

«Они сражались насмерть, — вот что сказал бы Веб, если бы ему представилась такая возможность, — и умерли, защищая всех вас. Никогда не забывайте их, потому что они всегда о вас помнили. Аминь».

Наконец поминальная служба закончилась, и все присутствующие невольно вздохнули с облегчением. На выходе Веб обменялся несколькими фразами с Дебби Райнер, а также сказал слова сочувствия, обращаясь к Синди Пламмер и Кароль Гарсия. Других женщин он просто обнял и прижал к груди. Присев на корточки, погладил по головам ребятишек. Он разговаривал с малышами, прижимал к себе их хрупкие тела и не хотел отпускать их от себя. Эти простые прикосновения едва не заставили его разрыдаться. Хотя слезы крайне редко выступали у него на глазах, за последнюю неделю он пролил их больше, чем за всю свою жизнь.

Кто-то похлопал его по плечу. Поднимаясь, Веб думал, что ему предстоит обнять еще одну убитую горем вдову и произнести несколько соответствующих случаю слов. Однако женщина, которая стояла перед ним, в его утешениях явно не нуждалась.

Это была Джули Паттерсон — вдова Лу Паттерсона. У нее было четверо детей, и они с мужем ждали пятого, но когда Лу погиб, у нее случился выкидыш. Взгляд у нее был странно-остекленевший, и Веб сразу понял, что женщина находится под воздействием какого-то сильного препарата. Хорошо еще, если его выписал врач, подумал Веб. Кроме того, от Джули сильно пахло спиртным, а коктейль из транквилизаторов и выпивки не лучшее успокаивающее средство, особенно в такой тяжелый день, как сегодня. Из всех жен Джули хуже всех относилась к Вебу. Возможно, потому, что Лу Паттерсон любил его, как брата, и она ревновала его к нему.

— Думаешь, Веб, тебе здесь место? — спросила Джули. Она покачивалась на высоких каблуках, явно не в состоянии сфокусировать взгляд, а язык у нее заплетался. Лицо у нее припухло, а на бледной коже местами проступали ярко-красные пятна. Потеря ребенка усилила ее горе, и она была настолько не в форме, что Веб невольно подумал, что лучше бы она осталась дома и легла в постель.

— Позволь, Джули, я помогу тебе выйти на улицу. Тебе определенно необходимо глотнуть свежего воздуха.

— Пошел ты к черту! — крикнула Джули таким громким голосом, что все, кто находился в радиусе двадцати ярдов, разом замолчали и повернулись в их сторону.

Команда с телевидения тоже заметила эту стычку; оператор и репортер чуть ли не одновременно решили, что у них может получиться неплохой материал. Оператор навел на Веба объектив, а репортер устремился в его сторону.

— Джули, пойдем отсюда, — быстро сказал Веб и положил руку ей на плечо.

— Никуда я с тобой не пойду, ублюдок! — Она стряхнула его руку с плеча, и Веб чуть не взвыл от боли: ее острые ногти угодили прямо в его начавшую подживать рану, и она начала кровоточить.

— Что случилось? Ручка заболела? Ах ты, сукин сын! Франкенштейн чертов! Не представляю, как твоя мать могла смотреть на такую жуткую физиономию?

Подошедшие Синди и Дебби попытались успокоить Джули, но она оттолкнула их и снова оказалась лицом к лицу с Вебом.