До последнего

— Я занимаюсь этим, потому что должен же кто-то это делать. Между тем большинство людей или не могут, или не хотят этим заниматься. Я бы очень хотел, чтобы моя профессия стала ненужной, но признаков этого пока не видно. — Он опустил глаза. — Сейчас я скажу вам одну вещь, поскольку другого шанса для этого мне, возможно, не представится. — Он с шумом втянул в себя воздух. — Операция в Ричмонде была одной из моих первых операций в качестве штурмовика — человека, который врывается внутрь здания и спасает заложников. — Он снова сделал паузу. — После Вако ФБР сменило тактику и стало в таких ситуациях вести себя очень осторожно. Я не стану говорить, хорошо это или плохо, скажу просто, что все стало по-другому. Мы собрались вокруг переговорщиков и слушали ту чушь, которую они несли, разговаривая с террористами. Складывалось такое впечатление, что руководство, прежде чем бросить нас в дело, дожидалось, когда прольется первая кровь. Нравилось нам это или нет, но таковы были новые правила, по которым нам предстояло играть. — Веб покачал головой. — Я знал, что произойдет нечто ужасное, когда члены «Свободного общества» неожиданно прервали переговоры. Я это предчувствовал. До того как стать штурмовиком, я долго служил снайпером, и у меня развилось то, что называется «шестым» чувством. — Он посмотрел на Гвен. — Хотите, чтобы я продолжал?

— Да, — быстро сказал Гвен, не успев подумать, хочет ли она этого на самом деле или нет.

— Кое-что о своих тогдашних впечатлениях я сообщил Билли, когда он пришел ко мне в госпиталь.

— Вы уж меня извините. Я вас тогда не навестила.

— Я этого от вас и не ждал. Меня поразило уже то, что ко мне пришел Билли.

Веб снова замолчал, словно для того, чтобы собраться с мыслями. Гвен же, глядя на видневшиеся вдали горы Блю-Ридж, неожиданно поняла, что не хочет его слушать, но сказать ему «нет» сейчас было невозможно.

— Мы добрались до гимнастического зала без всяких происшествий, — сказал Веб. — Я заглянул в окошко над дверью и увидел вашего сына. Ваш сын тоже меня увидел. У нас, что называется, состоялся зрительный контакт.

Его слова ее удивили.

— Я этого не знала.

— Я об этом никому еще не рассказывал. Даже Билли. Все не мог выбрать подходящее время.

— Как он выглядел? — медленно спросила она. У нее сильно забилось сердце, и его стук эхом отзывался у нее в ушах.

— Он был испуган, Гвен. Тем не менее взгляд у него был упрямый и вызывающий. Нелегко сохранять такой взгляд, когда тебе всего десять, а вокруг банда вооруженных психов. Впрочем, теперь я понимаю, от кого он унаследовал бойцовский дух.

— Продолжайте, — тихо сказала она.

— Я жестом показал ему, чтобы он сохранял спокойствие. Я даже поднял большой палец — мол, держи себя в руках, все будет хорошо. Ведь если бы он хоть как-то отреагировал на мое присутствие, члены «СО» могли тут же открыть огонь.

— И что же? Он сохранил спокойствие?

Веб кивнул.

— Он знал, зачем я пришел, и понял, чего я от него хочу. Он был очень умный и смелый мальчик.

Гвен увидела в глазах Веба слезы. Она хотела что-то сказать, но голос ей изменил.

— Мы уже собирались войти. Тихо, без всяких там взрывающихся дверей. Мы видели, где находились члены «СО», и могли уложить их всех несколькими выстрелами. Мы уже начали отсчет времени, и вот тогда-то это и случилось.

— Что? Что случилось? — воскликнула Гвен, к которой снова вернулся дар речи.

— В помещении послышался какой-то звук. Не то птичий крик, не то свист, не то сигнал какого-то устройства. Он вибрировал на высокой ноте, и его, казалось, мог услышать даже глухой. Ничего хуже и быть не могло, поскольку члены «СО» сразу насторожились и, как только мы ворвались в зал, сразу же открыли огонь. Я не знаю, почему они начали стрелять в Дэвида, но он первый упал на пол.

Гвен больше не смотрела на Веба. Ее взгляд, казалось, примерз к синим очертаниям гор на горизонте. Свист? — подумала она.

— Я видел, как в него попала пуля. — Голос Веба начал предательски подрагивать. — Я видел его лицо, его глаза. — Веб прикрыл веки, из-под которых потекли слезы. — Он продолжал на меня смотреть.

Глаза Гвен тоже были полны слез, но она по-прежнему не смотрела на Веба.

— Как он тогда выглядел?

Веб повернулся и посмотрел на Гвен.

— У него был вид человека, которого предали, — сказал Веб. Потом он коснулся деформированной части своего лица и добавил: — Ни раны на лице, ни те две пули, которые я тогда получил, не причинили мне столько муки, сколько последний взгляд вашего сына, в котором застыло обвинение в предательстве.

Руки у Гвен тряслись так сильно, что она была вынуждена вцепиться пальцами в парапет ограждения. На Веба она не смотрела. «Свист? Откуда взялся этот свист?» — отрешенно думала она.