До последнего звонка

«Я экспериментировала с кожей и кислотой, пытаясь определить, как долго убийца работал над мисс Портер. Конечно, точный результат получить невозможно, поскольку кожа жертвы была живая, а я поневоле пользовалась кусочком мертвой кожи. И все же я могу высказать обоснованное предположение, что он оставил ее в кислоте приблизительно на один час. Все это время во рту у нее был кляп — на языке и в горле есть небольшие царапины от ткани. К сожалению, мне так и не удалось установить, что это за ткань, потому что он очень тщательно вычистил ей рот. Сочтя процесс отбеливания законченным, убийца прикончил ее, влив в рот около пинты кислоты. Она могла бы кричать, когда кляп был вынут и пока пила кислоту, но гортань была сухая и поврежденная. И все же, возможно, кто-нибудь из соседей слышал крик. Невозможно сказать, покрасил ей убийца волосы на голове и на лобке до или после убийства. В отличие от кожи, волосы — это, по сути, мертвые клетки, и соответственно реакция на окрашивание волос живого и мертвого человека будет одинаковая. Я отметила рост волос, на голове были крошечные светлые корни, но волосы растут и после смерти, так что это нам ни о чем не говорит».

Ньюсон знал ответ на этот вопрос. Убийца покрасил волосы Портер перед ее смертью и удостоверился, что она тоже это видела. Сделав с Фаррой Портер то, что ему было нужно, он хотел, чтобы она понимала каждый аспект своей участи. Он не мог оставить ее смотреть на себя, как сделал это с Энджи Тэтум. Здесь был совсем другой случай. Мисс Портер была на виду, динамичная, деловая, в центре огромного круга почитателей ее личности и профессиональных качеств. Ее нельзя было оставить умирать в одиночку, глядящую на свое измученное тело, ее бы обнаружили в течение нескольких часов и спасли, после чего она поведала бы правду об убийце. Нет, Фарра Портер была одной из тех, кого убийце пришлось прикончить до своего ухода, но Ньюсон не сомневался, что она умерла, прекрасно осознавая, что она простилась с жизнью, будучи рыжей.

Второе сообщение было из следственной лаборатории Скотленд-Ярда, подтверждающее, что лобковый волос, который Ньюсон нашел на куске мыла, действительно принадлежал убитой.

В уме Ньюсон просчитывал, что это могло значить. Подобный поступок был настолько нетипичен для убийцы. Обычно он вообще не оставлял следов. Это была отличительная черта всех убийств. Почему он пренебрег этим правилом? Почему он так старался не оставить следов своего присутствия за исключением трупа и при этом намеренно оставил такой специфический след? И еще был разбитый бокал убийцы и бутылка рогипнола. Ньюсон осознавал, что стиль убийств меняется.

Он посмотрел на часы в уголке монитора. Было уже поздно, и, возможно, он был уже не в состоянии мыслить здраво. Было просто нелепо предполагать, что убийца разговаривал с ним лично. И все же он был рыжий, и он единственный связал все убийства в серию. Возможно, убийца похлопывал его по спине, ободряя идти дальше. Но как убийца мог знать, что Ньюсон знал о серии? Может быть, кто-то читал его переписку? Или он просто сошел с ума?

В три часа ночи Ньюсон лег спать. И хотя всего несколько часов назад он занимался любовью с Хелен Смарт, именно сержант Уилки привычно заняла его мысли перед отходом ко сну. Возможно, он именно по этой причине хранил верность воспоминаниям о Кристине Копперфильд. Ему было плевать, издевалась она в детстве над Хелен или нет. Это была красивая женщина и, главное, не Наташа Уилки. Ньюсон чувствовал, что, пока хотя бы краешком ума он мог думать о другой женщине, а не о тайно обожаемой коллеге, он не безнадежен.

15