До последнего вздоха

Странно это все, но ехать надо, не могу отказать им. Продолжаю копаться в документах, но не могу сосредоточиться, чувствую, ужин пройдёт напряжённо и совсем не так как раньше. А ведь когда-то я ждал этих ужинов, чтобы наши семьи собрались, чтобы моя зеленоглазая ведьма улыбалась мне. Но все вышло по-другому.

***

Наступил вечер, и вот я подъезжаю к дому Дэвисов. Сердце стучит очень быстро, толи от предстоящего ужина, толи от нахлынувших воспоминаний. Ведь именно на заднем дворе этого дома мы впервые встретились, я проснулся рано утром от ужасного грохота, но теперь отдал бы все, чтобы вернуться в тот день. Вспоминаю заплаканное лицо Эли, а потом она в сухую надрала мне зад, кто бы мог подумать, что мы станем практически неразлучны.

Выхожу из машины и направляюсь по узкой тропинке ко входу в дом, здесь ничего не изменилось, все осталось по-прежнему. Не хватает лишь её звонкого смеха. Стучусь и жду, когда мне откроют, ладошки потеют, и я вытираю их об джинсы. Слышу шаги, а затем дверь растворяется и на пороге появляется миссис Дэвис. Она в чёрном платье и сверху накинут фартук, волосы аккуратно собраны сзади.

– Привет, Алекс, проходи в столовую, буду через минуту, -она заключила меня в свои объятия и отправилась на кухню.

Пройдя через коридор, я оказался в столовой, там уже на своём месте сидел мистер Дэвис.

– Здравствуйте,– быстро проговорил я и присел за стол. Но в ответ прозвучала тишина. Осматриваюсь по сторонам и вижу на стенах старые фотографии. На одной Эли со своими родителями, здесь ей не больше года, на другой Эли учится кататься на велосипеде, а мистер Дэвис придерживает её, помогая сохранить равновесие. Вот ещё одна, Эли в своём розовом сарафане, значит здесь ей 8 лет, первая фотография в новом доме. Но тут я заметил самую последнюю, на ней Эли смотрит в камеру, а я на неё. Глаза полные жизни с озорными огоньками, она не заслужила того, что с ней произошло.

Виновника аварии задержали в тот же день, он был сильно пьян, но с места преступления не скрылся. Ему дали всего три года тюрьмы, он уже освободился и теперь продолжает жить своей прежней жизнью, ну а я продолжаю бороться за ничтожные шансы. Эли единственная пострадала серьёзно, этого можно бы было избежать, если бы ей во время оказали помощь. Увы, под завалами Элисон просто не заметили, а время уходило. Оно просто утекало от нас.

Миссис Дэвис напомнила наши тарелки и присела на стул напротив мужа.

– Как твои дела?– раздался нежный голос.

– Все хорошо, как ваши дела?

– Алекс, нам нужно серьёзно поговорить,– её лицо озаряет печаль, а глаза наполняются слезами, она держится. Поднимает свой бокал и опустошает его до дна. Что ж разговор будет серьёзным и напряжённым, догадываюсь о чем.

– Я так полагаю вы хотите, чтобы я перестал бороться.

– Алекс, прошло 4 года, результатов нет никаких. Ей не стало лучше, думаешь она хотела бы вот так лежать?

– Да кому ты это говоришь? Смотри, он же может в суд подать,– раздаётся строгий голос мистера Дэвиса.

– Джек замолчи.

– Она просила её не отпускать, – все, что могу произнести. Я четко слышал эти слова, она сказала их мне и они стали последними.

– Как бы это грустно не звучало, но мы уже ее потеряли. Она не говорит, не улыбается, холодная как лёд. Она даже не дышит сама, Алекс.

– Шансы есть, – продолжаю настаивать на своём, при этом сильно злясь на них, за то, что не хотят бороться за своего же ребёнка.

– Алекс, ты любишь её, но и мы тоже очень любим. Всем нам надо попрощаться с ней и жить дальше, ты думаешь мне легко видеть своего ребёнка таким, я носила Элисон под сердцем, рожала 18 часов. Я видела каждый её шаг и наслаждалась каждым мгновением. Как думаешь мне легко? – по лицу миссис Дэвис текут слезы, я все понимаю, только вот мне кажется, что предам её. Я смирился с тем, что хожу каждый день к ней в больницу, но смогу ли я смириться, с тем, что она вечно будет лежать в холодной земле, без единого шанса открыть свои глаза.

– Простите, я сейчас, – встаю из-за стола и понимаюсь наверх, хочу зайти в ванную и умыться холодной водой. Только вот на моем путь дверь, дверь в её комнату.

Дрожащей рукой открываю и захожу. Сердце обливается кровью, за все это время здесь ничего не изменилось. Каждая мелочь лежит на том же месте, на котором я запомнил. На кровати лежит плед, кто-то спит здесь, наверное, миссис Дэвис. Беру фотографию со стола, на ней она с родителями. Они счастливы, глаза Эли отражают блеск солнца. Боже, какой же я дурак.

Перевожу взгляд на стол и вижу там, тот самый белый конверт, на нем написано моей Эли. Я помню, как писал его, помню каждую строчку и каждую слезинку, которая пролилась на эти строчки. Беру письмо и провожу своими пальцами по знакомым словам. Каждое из них – правда.