До Последнего

— Тонин должен прийти к нам, поэтому мы спрячемся небольшими группами вокруг лагеря, — сказала Тиннстра. — Как только он появится, мы убьем его и всех, кто с ним.

 

39

 

Рааку

Кейджестан

 

Рааку был по пояс погружен в святую воду, работая над большим шаром, когда в маленькую пещеру вошел Астин.

Канцлер остановился у кромки воды, опустился на колени и поклонился:

— Ваше Величество.

— Призовите всех Избранных из Чонгора и Дорнуэя. Я хочу, чтобы они были здесь в течение двух дней. Теперь, когда мы знаем больше о защитниках Четырех Богов, я подкорректирую их способности. Затем отправьте их в Джию до конца недели.

Астин поднял на него глаза, потрясенный такой просьбой:

— Ваше Величество, нам придется заставить Тонин работать день и ночь по всей Империи, чтобы выполнить этот график.

— И?

Астин склонил голову:

— Это будет сделано.

— Увеличьте также транспортировку солдат. Убедитесь, что у командора Валлии есть все необходимое.

— Я немедленно займусь этим, Ваше Величество.

— Как продвигается работа с рунами, полученными из Мейгора?

— Иллиус... близок, — сказал Астин. — Он поклялся, что разберется с ними в течение нескольких дней.

— Дайте ему понять, что он должен будет сам объяснить Кейджу любую ошибку.

— Я так и сделаю, Ваше Величество.

— А теперь оставьте меня.

Астин поднялся и, опустив голову, вышел из пещеры, оставив Рааку снова одного.

На мгновение у Рааку возникло искушение навестить Лаафиена и снова напоить джианина святой водой, но он слишком часто навещал его за последние несколько недель. Лаафиен расценил бы это как слабость, как сомнение в своей победе.

Но у Рааку не было никаких сомнений. Никакой неопределенности. Он просто должен был найти путь к победе, а Лаафиен больше не был тем проводником, которым когда-то был. Этот человек боролся с видениями, пытался скрыть правду за своими загадками.

Он победит в Секановари, будь то с помощью оружия или высвобождением содержимого шара, лежащего рядом с ним. Средства не имели значения, только результат.

Он повернулся лицом к шару, своему величайшему творению, и стал наблюдать за бурлящей внутри жидкостью. Если, чтобы победить, ему придется уничтожить мир, он это сделает.

 

40

Цэл

Чи́та

 

— Проснись. — Голос жены Цэла, Кэт, звучал испуганно, она трясла его, на случай, если ее слов окажется недостаточно.

Он открыл глаза, и прилив крови поборол усталость, которая, казалось, всего несколько минут назад привела его в постель:

— Что происходит?

— Дэнни в гостиной. На севере города идут бои. — Как только Кэт заговорила, Цэл услышал крики и лязг стали снаружи. Похоже, война.

— Яйца Ало, — проворчал он. Он скатился с кровати и высунул голову в окно. И не он один. Половина его соседей сделала то же самое. Не то чтобы они могли что-то разглядеть. Чи́та состояла из узких улочек, которые поворачивали то в одну, то в другую сторону, и все дороги вели к докам. Цэл жил в нескольких кварталах от набережной, но тех нескольких монет, которые он зарабатывал, не хватало, чтобы купить квартиру, из которой можно было увидеть что-либо, кроме балкона соседа напротив.

Улица внизу была запружена людьми, хотя бои шли где-то в другом районе города.

Он втянул голову и поднял свою рубашку с того места, куда бросил ее ранее. «Дэнни сказал, это оно?» Ему не нужно было говорить, что такое оно. Вторжение. Прошло шесть или семь недель с тех пор, как они получили известие о том, что Зорика уже в пути. Шесть или семь тяжелых недель они готовились, ждали, надеялись.

— Он просто сказал мне тебя разбудить, — ответила Кэт. — С ним кто-то есть. — Пока он смотрел в окно, она надела толстую стеганую куртку, так что он знал, о чем она подумала. Никто не надевает боевое снаряжение, если собирается танцевать.

— Блядь. Это оно, ага? — Теперь Цэл был в брюках, его живот бурлил. Боги свидетели, они достаточно долго говорили о битве с Черепами и планировали ее. Особенно после того, как они узнали о Зорике и о том, на что она способна. Он даже сам написал Зорика идет на нескольких стенах, наслаждаясь тем, как злились гребаные Черепа. Но теперь? Он вот-вот обделается.

Дэнни стоял у окна в гостиной и смотрел на улицу сквозь щель в занавесках. Он был высоким, худощавым и твердым, как чертов камень. Он не терпел ни от кого глупостей, если мог этого избежать. Все это время ему приходилось кланяться Черепам — и это было для него пыткой. На поясе у него висел длинный мясницкий нож, а к стене был прислонен длинный металлический прут. Но если Дэнни был крепким мужчиной, то старик рядом с ним выглядел так, словно мог справиться с Черепами в одиночку — хотя у него была только одна чертова рука.

— Ты готов, сынок? — спросил Дэнни.

— Это оно? — спросил Цэл.

— Не то, что мы планировали, — сказал Дэнни. — В северном квартале начались беспорядки. Черепа пытались собрать всех, но никто не захотел уходить. Мы больше не можем ждать помощи от кого-то еще. Все зависит от нас. Возьми свои инструменты.