До края. Пролог

Они сидели в дальней комнате их низенького дома, – худой подросток и сгорбленный старик. Окна закрыты, – свет проникал внутрь сквозь щёлки в стене. Снаружи был кагал и хаос. Звуки эти очень пугали, когда подросток представлял их причины. Дедушка, наклонившись к Клинту и строго подняв палец, говорил:

– Сиди тихо. Я выйду и вернусь. Всё хорошо будет. Слышишь? Понял?

Клинт кивнул. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что происходит, но недостаточно взрослым, чтобы поверить. Глаза его чуть намокли, и он поминутно вытирал их грязным рукавом.

– Вот, надень.

Дед снял с головы меховую шапку со свисающими ушами и надел на рыжую голову парнишки. Размер был, конечно, не тот, и шапка упала Клинту на глаза. Старик выпрямился и пошёл к выходу. На каждый шаг его доски отзывались скрипом, усиливающемся с каждым разом. Последний скрип был дверной.

– Эй! Upfficere! [Офицер!] – старик говорил на каком-то другом языке. К тому же из-за ветра, из-за всеобщего шума мальчик не мог расслышать всю его ломаную речь. – Upfficere!

– Qu??a ze ve?eh vos? [Ты что за старик?] – спросил капитан с жёлтым погоном.

Зелёные мундиры сгрудились вокруг него, молча посмеиваясь над стариком. Тот со страхом поглядел на них, на их блестящие револьверы, на их заряженные карабины и вновь обратился к офицеру.

– Deus upfficere, i? qsu?, i?e e?filius… raelize ha?e! [Господин офицер, я прошу, мой внук… отпустите его!] – он умоляюще вскинул руки к капитану.

Тот обернулся к своим подчинённым. Прозвучала фраза на другом незнакомом языке. Следующими Клинт услышал выстрелы. Пули перебили старику колени, уронив бедолагу. Мальчик вздрогнул. Две пары тяжёлых сапог загремели по полу от двери. Клинт только и успел, что кинуться к зашторенному окну, как почувствовал взрослую руку на своём плече. Прозвучал голос, – слов он не мог разобрать, но тон был угрожающим и насмехающимся. Два солдата взяли мальчика за руки и выкинули на улицу, на холодный снег. Там же был старик. Захлёбывающийся в слезах, он повернул голову к внуку.

– Клинт! Ты должен бежать от них, Клинт!

– Qu??a ze ha? luhua? [Что он говорит?] – спросил капитан.

Один из солдат помотал головой, давая понять, что не знает. Капитан пожал плечами и сказал на неизвестном языке:

– Тогда неважно.

– Скорее, Клинт! – не утихал старик. – Не слушай их, никого не слушай, – беги!

– Hilei [Тихо], – офицер выхватил пистолет и спустил курок.

– А?.. – напуганный донельзя ребёнок не сразу понял, что произошло. Когда седовласая голова коснулась снега, он закричал.

Не заплакал – закричал. Его дедушка теперь лежал мёртвый, убитый ни за что. Но плакать перед лицом врага Клинт не мог. Он вскочил, но тут же сильная рука вдавила его лицом обратно в снег.

– А он нужен? – спросил солдат.

– Ну… – офицер задумчиво почесал свои роскошные усы. – Я правда не хочу убивать ребёнка. Неправильно это.

– Вставай, малёк! – солдат взял мальчика за шиворот и дёрнул вверх, ставя на ноги. – Пойдёшь с нами.

Клинт уставился в землю. Белый снег был кое-где окроплён кровью. Эта кровь текла и в его жилах. Сколько ему ждать, чтобы ещё и ему продырявили голову? «Я не буду ждать! Я сделаю это сам!»

Он звериным взглядом посмотрел в лицо офицеру, который уже и забыл о мальчике. Он развернулся и пошёл убивать дальше. Он жил этим, убивая людей. А эти солдаты вокруг него… Они такие же жестокие? Клинту не верилось. Однако жестокость они знают только с одной стороны. «Им неведома моя жестокость! Как и мне… Ну сейчас и узнаем!!!»

В ослабевшем солдатском захвате на его плече, Клинт дёрнулся. Его маленькие ручонки схватили пистолет из кобуры. Направляя револьвер двумя руками, он со всей силы нажал на спуск. Солдат не успел среагировать. С округлой раной в груди он свалился на землю, а мальчик уже стрелял во второго.

С ужасом уставившись на ствол, направленный на него, молодой солдат закрылся руками и проговорил со слезами в голосе:

– С-стой! Я не хотел этого! Я не собирался трогать тебя… старика!!! Это не я!

– Сдохни! – одновременно с выстрелом крикнул Клинт.

Он повернулся к ненавистному офицеру. «Умри-умри-умри!» Что-то толкнуло Клинта прямо в плечо, и ноги его подкосились.

– Я же не хотел тебя убивать, мелкий ублюдок, – офицер взводил курок для второго выстрела. Он был уже далеко, потому и промахнулся. Только теперь он целился спокойно и медленно.

Клинт, не чувствующий боли, яростно закричал и ударил по курку револьвера. Ещё раз и ещё! Он зажмурил глаза, готовясь принять свою смерть. Однако та не спешила. Раскрыв глаза, он увидел офицера с пустующей рукой. Из рваной раны на месте двух пальцев водопадом текла кровь, а сам он с раскрытым ртом уставился на ладонь, видимо, стараясь всё ещё нажать спусковой крючок.

Мальчик кинул пистолет в сторону и побежал. Перепрыгнул через извивающегося от боли солдата и кинулся прочь за ограду. Деревня оставалась позади, а он бежал по белой пустоте. Метель била в лицо ледяными колючками, а Клинт, сбивший дыхание, волочил ноги по снегу.

– Боль-но, боль… больно… – шептал он.