До конечной

Дмитрий Владиславович смотрит на меня несколько секунд, и глаза его становятся грустными, сочувствующими, внимательными, какими смотрят родители на своих детей, когда те нуждаются в поддержке. Тысячу раз представляла свою встречу с родным отцом и была готова выслушать его и понять, но судьба не дала мне такого шанса, так почему я должна лишать Тима и своего малыша ощущений, которые я сейчас испытываю?

— А это, Анна Николаевна, — подводит к своей жене и передаёт мою руку в женские шероховатые ладони. Сразу чувствуется, мама без дела не способна сидеть.

— Здравствуй, Яночка, — сжимая одной рукой мою кисть, вторую подносит к моему виску, касается дрожащими пальцами прядей волос и аккуратно заводит их за ухо, чтобы разглядеть меня получше. — Сочувствую твоему горю, детка. Прими от нас соболезнования твоей потере. Жаль, что мы узнали о внуке только недавно. А теперь ещё и второй на подходе. Как же тебе сложно сейчас. Ты, главное, не волнуйся, если нужна наша помощь, обращайся. Мы всегда поддержим тебя, дорогая.

В этот момент меня пробирают настолько трепетные, щекочущие душу эмоции, что хочется капитально разреветься. Кажется, эта женщина одним прикосновением забрала половину моих тревог. Её глаза начинают блестеть как и мои. Захлестнувшие душу чувства, выталкивают слёзы наружу. Боюсь сморгнуть их, чтобы они не скатились по щекам и не выдали мои слабости, не заставили жалеть меня ещё больше.

— Не переживай, дочка, он о тебе все уши нам с матерью прожужжал, пока его не коснулась амнезия. Яночка то, Яночка это… Яночка самая-самая… — докладывает Женин отец, похлопывая меня легонько по плечу в знак поддержки. — Даст Бог, всё наладится. Раз он тебя выбрал, значит ты ему по сердцу. Нам с матерью нужно от вас только одно — чтобы вы были счастливы. Запомните: счастливые дети бывают только у счастливых родителей!

— А как же Стелла? — не могу не задать наболевший вопрос.

— Отец, — Женя тут же встревает в разговор, — вы с мамой можете здесь осмотреться, пока мы с Яной поговорим наедине. Затем мне понадобится твоя помощь. Отнеси, пожалуйста, мои вещи в ванную. Я скоро приду.

Глава 18. Точки соприкосновения

Яна.

Когда за родителями Евгения закрывается дверь, в кабинете воцаряется тишина.

Нам обоим трудно подобрать слова, чтобы, наконец, высказать друг другу наболевшее за последние сутки.

Как же так?

Ещё вчера мы были так близки, а сейчас между нами стоит непробиваемая, холодная стена. Мне безумно хочется его обнять, зацеловать каждый ушиб, каждую царапину, пострадавшее плечо, лицо, губы, по которым я слишком сильно соскучилась, но вместо этого я стою как вкопанная и пялюсь на дверь.

— Яна, — бархатный голос, коснувшись спины, вынуждает вздрогнуть.

Каждый раз реагирую на него, как в первый. Пробирает до мурашек. Сердце превращается в напуганную в клетке птицу, трепещет, разгоняя по телу волнующие вибрации.

Оборачиваюсь, устремляю взгляд на любимого мужчину, но по-прежнему молчу.

Женя, оценивая меня тёплым взглядом, тянется к букету.

Замираю, не веря своим глазам. Хочется разреветься от радости и броситься ему на шею, но я вовремя сдерживаю сердечный порыв, опасаясь всё испортить.

— Эти цветы для тебя, — поднимается с кресла, прикладывая максимум усилий.

— Не нужно вставать, сиди! — бросаюсь к нему, чтобы поддержать, но Женя выравнивается до того момента, как мои руки смыкаются на его обнажённой пояснице. Пиджак, наброшенный на плечи, сползает к ногам.

Родной запах моментально ударяет в нос, кружит голову, окутывая волной жара. Прикосновение к горячему телу поражает разрядом тока, напоминает взрыв фейерверка в душе. Ещё чуть-чуть и я сама потеряю равновесие, захлебнувшись глотком эйфории…

Только бы не отталкивал.

Господи, пусть рычит, но не отталкивает...

— Держись за меня, — шепчу, поднимая на Захарова робкий взгляд.

— Я не в форме, Яна, прости. Как-нибудь справлюсь сам, — убирает руку с моей шеи, которой только что обнимал, чтобы удержать равновесие. Лишает меня такой долгожданной близости. — Ты слишком хрупкая, чтобы удержать на себе такого неповоротливого тюленя, как я. Возьми пионы. Они для тебя, — преподносит мне букет.

Стою и туплю несколько секунд.

Чтобы взять в руки цветы, мне придётся его отпустить, а я не хочу. Не в силах оторваться, провожу ладонями по его телу, пока не касаюсь кончиками пальцев бандажа, зафиксировавшего его плечо. Под влиянием щекотки Женя с трудом сглатывает. Замечаю, как тяжело вздымается его грудь. У обоих не получается набрать полные лёгкие.

— Хочу извиниться за своё поведение в больнице, — приглушённое звучание голоса выдаёт его напряжение.

Я сама едва держусь на дрожащих ногах.

— Спасибо, — неохотно разжимаю объятия, пока ещё не всё успела испортить. — Кто тебе сказал, что я люблю пионы?

* * *

— Никто. Выбрал интуитивно. Нужно с чего-то начинать. Я решил начать с цветов.

— Что начинать? — сердце вдруг замирает в моей груди. Я, как наивная девочка, смотрю с надеждой в его глаза и ликую в душе.